ИНСТИНКТ СЭСЭНА

На гала-концерте чествовали победителей. Гран-при конкурса удостоился писатель и поэт Мавлетбай Ямалетдинов (Учалы), которому вручили золотой нагрудный знак в форме курая и домбры с бриллиантом и специальный приз им. М. Бурангулова. Лауреатами также стали Гульдар Ахтямова (Бурзянский район), Илья Чуркин (Республика Коми), Мирас Узянбаев (Сибай), Ислам Тухватуллин (Уфа), Зуларам Снегирёва (Давлекановский район), фольклорный ансамбль «Дьоло» (Якутия), Шамиль Кусямишев (Сибай), Школа сэсэнов БГПУ им. М. Акмуллы.

О месте и роли продолжателей традиций сэсэнов в обществе, особенностях развития института сказительства на современном этапе нам поведала вдохновитель фестиваля, автор научно-популярных трудов о башкирском сказительном искусстве, учёный и поэт

Розалия Султангареева:

— Создание при БГПУ им. М. Акмуллы центра сэсэнов (руководитель Нафиса Тулыбаева) стало отправной точкой. Но до его появления в республике ментальность, чувство к слову, культурному слову, настолько назрели, что подобные центры стали образовываться во всех районах. Так, в 2016 году мы провели первый фестиваль сэсэнов. То, что наработано мною прежде всего как исполнительницей, которая не может не сказать, не может не предупредить, не воззвать народ к таким ценностям, как справедливость, человечность, совесть, честь, в последние двадцать лет превращающиеся в малой надобности понятия, мною двигало всегда. И сейчас, когда я вижу, что школа сэсэнов поднимается, черпает силы со всей России, я радуюсь, в полном смысле слова. Значит, время башкирского сказительства настаёт. Но ещё надо много работать, поднимать те пласты, которые спят в народном сознании.

Потому как профессиональное искусство, профессиональная литература, поэзия берут верх, находясь в большом развитии, возникает вопрос: «А нужна ли устная словесность?». Конкурс показал: башкирское сказительское искусство на стадии возрождения в новом качестве способно служить в XXI столетии. Но нет ещё такого мастерского блеска. Он созревает. Отсюда вполне логичны скептические выводы историков и людей, которые были прокурорами, теперь филологи (я без иронии говорю), что с уходом времени Мухаметши Бурангулова (60‑е гг.) традиция сказительства оборвалась. Об этом было заявлено на конференции. На что я ответила, что со словами и выражениями «оборвалась», «традиции больше не будет», «язык угасает», «народное творчество угасает» нужно быть крайне осторожными. Ибо пока есть народ, он будет творить. Другое дело, на какой волне. Народ пока затих, и инстинкт сэсэна тоже затих. Мы волнообразно продвигаем, возрождаем школу исполнителей. Потому что в этногенетической памяти гарантийно сохраняется то, что не в письменной, а устной передаче знаний. Она лаконична, глубока, философична, схватывает ту информацию, которая нужна сейчас, сегодня и очень эффективна. В этом отличие века безумной технологичности, информативности. Зачем нужен сэсэн? Чтобы спасти статус языка, быть глашатаем девальвированных понятий, таких как честь, совесть (намыс), служение.

Сэсэн гораздо ответственней, нежели поэт, писатель. Он всегда готов ответить народу, беря на себя и неся эту миссию здесь и сейчас. Так, в 91‑м году «пошли в народ» Хадиса-инэй Абубакирова, Василя Садыкова, Гульнур Мамлеева, Мавлетбай Ямалетдинов, Фаузия Юлдашбаева, Асма Усманова, также Рашит Ахтари и Раис Туляков — профессиональные поэты, вооружившиеся почерком сэсэна. В постперестроечную пору, когда народ в деревнях растерялся, не зная, где кибла (остов, мекка), они призывали, напоминая людям, чему надо служить. Не поэты, а сэсэны шли в народ… Разве они не владели словом? И где «прерванные традиции»? Мракобесие какое-то! Они — сочинители XXI века. И не нужно заниматься ревизией их творчества через призму наследия Бурангулова, Кубагуша, Акмырзы, Салавата, Хамита сэсэнов... В итоге участники конференции моё замечание приняли.

— Помнится, на презентации вашего научного труда о башкирском сказительстве незабвенный Ахмат Сулейманов назвал вас, Розалия Асфандияровна, «трибуном 90‑х»… Тогда, на заре суверенитета республики, передовая общественная мысль была «всенепременнейшим» условием развития нации. А ваши призывы сэсэна к чистоте помыслов и оздоровлению нации были откровением общественных собраний «Ак тирмэ». То было время, когда в стране размывались морально-нравственные ориентиры…

— Когда случился путч августа 91 года, на улице Ленина возле ДК «Нефтяник» собралась обезумевшая толпа, с одной стороны, с другой — вопрошающая. Шёл дождь. Я пела, речитатировала, взывала. Альхамдулиллях тогда была воспринята народом как лечение, какое-то утешение. Ко мне подошёл русский человек и сказал: «Доченька, пой. Говори! Не уставай!». Но я ведь пела на башкирском языке… Эти строки я внесла в кубаир.

Да, наш фестиваль сэсэнов — знаковое явление. С моментами миссии. Я бы позвала людей обратиться к собственным творениям, читать «Баязит-батыр», «Акшан-батыр», «Урал-батыр», «Сукен-батыр», «Кара-Юрга», «Алпамыша», «Куныр-буга», «Заятуляк и Хыухылыу», «Сура-батыр, «Салават-батыр»… Это богатейшее наследие слова, мысли. Духовно-нравственной энергетики — непочатый край! Башкир, к сожалению, ещё не освоил их, не вернулся к этим достояниям как обязательным нормам передачи от отца к сыну.

К сожалению, мы просто привыкли экспонировать и получать подарки… Сэсэн — не тот, кто выучил несколько строф «Урал-батыра», талантливо стилизовал, добавив горловое пение. Поёт раз, два… а дальше это превращается в шаблон. Сэсэн — тот, кто кровью, плотью, словом, думой, сердцем не спит никогда. Думая о народе, он поёт для народа, творит для народа. Он — провидец, избранник и талант. А раз избранник, то не может не творить, не может не служить, не поддаётся конъюнктуре. У него выраженное чувство справедливости, понятие боязни ему неведомо. Сэсэн так сумеет сказать, что за ним последуют умы!