Все новости
Театр
29 Апреля 2019, 16:14

Театр Мунира Кунафина: в поисках умного собеседника

Едва войдя в кабинет, он сразу остановил взгляд на графическом диптихе «Габитус» Айрата Терегулова, и наша беседа неожиданно началась с разговора о стилях в живописи и графике. Оказалось, он предпочитает абстрактное искусство. Работы таких художников, как Пикассо, Дали для него ценны своей энигматичностью. Ему нравится рассматривать их долго и подробно, раздумывать над их многозначностью, разгадывать образы, символы, знаки. Предчувствие не обмануло. Он оказался человеком неординарного мышления. Наш разговор касался многих тем, хотя поводом для встречи была драматургия, где известный прозаик, поэт, публицист Мунир Кунафин числится в разряде начинающих авторов. Вот эта часть беседы и предлагается вниманию читателя.

Д. Д.: Вы являетесь главным редактором общественно-политического литературно-художественного молодёжного журнала «Шонкар» («Кречет»). Любителям башкирской словесности вы известны как популярный прозаик. С чего начинался ваш писательский путь?

М. К.: В детстве не без влияния дяди, академика Гинията Кунафина, мы с братом Венером (он у нас филолог) много читали, а потом обсуждали прочитанное, размышляя над идеей произведения. Интерес к литературе перерос в собственное творчество, и в Союз писателей РБ меня принимали как поэта. Позже, имея за плечами богатый опыт журналиста, я пришёл к прозе. И в этом жанре чувствую себя уверенно. Знаю, что это моё.

Д. Д.: А как возникла потребность написать пьесу?

М. К.: Однажды в больнице возникла идея, которая сразу увиделась в диалогах. Мысль не давала покоя. Я понял, что не успокоюсь, пока не напишу. Писал всю ночь при свете лампы на посту дежурной медсестры. Наутро появилась драма «Две горсти пшеницы» о голодных военных годах. Конечно, это была проба пера, но вполне удачная. Пьесу охотно ставили любительские театры. Потом зацепила другая тема. Прочёл, что в одной из западных стран (кажется, в Англии) судьбу людей, подключённых к аппарату жизнеобеспечения, решает некий комитет. Страшная ситуация. Кто эти уполномоченные решать, кому жить, а кому умереть? Какие у них могут быть доводы? Как они мотивируют свою точку зрения?

Д. Д.: Вы говорите о драме «Послушаем течение времени», поставленной Рустемом Хакимовым в Стерлитамакском башкирском театре? Но ведь в ней действие происходит в нашей стране!

М. К.: В том-то и дело! Любопытно, как бы это происходило у нас. Что там думают англичане, мне неведомо, но чем живут наши люди, знаю хорошо. Я писал пьесу как литературное произведение, не думая о постановке. Просто форма драмы была более гармонична сюжету. В пьесе судьбу ребёнка решают ветеран войны, женщина из комитета матерей, главный врач, представитель силовых структур. Каждый приходит со своим жизненным грузом. Спорят о целесообразности, о гуманизме, но в итоге получается, что они вообще не думают об этой маленькой жизни. Каждый занят своими переживаниями. У каждого свои ценностные ориентиры. Интересно было исследовать конфликт внутри этой группы. Показать, каким видится этот срез общества.

Д. Д.: В Стерлитамакском театре состоялась и другая ваша премьера — фантасмагория «Люди на том берегу». Пьеса не бесспорна в своём конструктивном построении, но чувствуется, что она могла бы стать эпическим полотном. Несколько сюжетных ходов, скреплённых сквозной линией — судьбой горького пьяницы Азата. Он показался мне фигурой символичной, в каком-то смысле трагической.

М. К.: «Люди на том берегу» — это инсценировка моей прозы, в которой центральное место отведено комедийному рассказу «В деревню приехал Бог». Замысел казался интересным, но, думаю, не всё получилось у нас с режиссёром Айдаром Зариповым.

Д. Д.: Судя по драматургии, вам свойственна активная жизненная позиция.

М. К.: Так нас воспитывали в гимназии имени Рами Гарипова. Этим объясняется и мой приход в журналистику. Публицистика дала мне понимание многих аспектов жизни. Работа в поэзии и прозе — образное мышление. А логическое построение материала — это от детского увлечения математикой. Всё вместе помогает мне в драматургических опытах. Кое-что добавили занятия на семинарах Центра современной драматургии и режиссуры. Но всё же, чувствую, законы драмы мне пока не совсем ясны. Хочется писать, не подражая устоявшимся в национальной драматургии жанрам. Тем жанрам, которые так любит наша публика. Классика с её мелодраматизмом и наивным восприятием жизни увлекает только старшее поколение. Для нового зрителя (особенно для молодёжи) нужны иные темы и совсем другой способ их подачи. В театре мне не хватает умного собеседника. Не только в лице режиссёра, но и в зрительном зале. И не обязательно, чтобы этот зал был полон.

Д. Д.: Обращает на себя внимание оригинальность вашего авторского почерка. Мне вспоминается эскиз пьесы про незрячих воспитанников детского дома. Там события подавались предельно правдиво, чрезвычайно смело, я бы даже сказала, бесстрашно. Всё было так обострённо, что сползание в сентиментальность казалось просто невозможным. Пронзительное мироощущение, жёсткий мужской взгляд. Не каждый возьмётся ставить такую пьесу.

М. К.: Мною движет необходимость выразить мысль в образах. Найдёт ли пьеса путь на сцену — это вторично. В драме действие должно быть максимально напряжённым, состояние героев пограничным. Жёсткость, о которой вы говорите, — не помеха продвижению пьесы. Чёрная комедия «Изи пизи лимон сквизи», которая многих смутила остротой конфликта, была поставлена в театре «Нур». Эта история преступления, совершаемого из человеколюбия, ради настоящей мужской дружбы. Байрас Ибрагимов нашёл для неё адекватную сценическую форму. На мой взгляд, очень удачную.

Д. Д.: Полагаю, Ибрагимов увидел в вас автора с нетривиальным, самобытным стилем и действительно нашёл нестандартный постановочный приём. Но всё же предпочёл переименовать спектакль. «Живи на солнечной стороне» — звучит романтично. Давайте проясним оригинальное название. Поговорка «Easy peasy lemon squeezy» используется игроками компьютерных баталий…

М. К.: … и означает «легко, как выжать лимон». В молодёжной среде она не требует разъяснений. Мой сын-подросток моментально подхватывает её, стоит мне начать фразу.

Д. Д.: Здесь заложен парадокс: по сюжету оказывается, что убить не так просто. Как к вам вообще приходят такие странные идеи?

М. К.: Всё началось с реплики «Давай убьём Пашку!». В один из дней она поселилась в сознании, и история начала разворачиваться как бы сама собой. Сразу возникли герои и зажили своей жизнью. Логика развития характеров подсказывала финал. Всё, что в начале пьесы кажется грубым, порочным, грязным, оборачивается совершенно другой стороной. Пьеса адресована исключительно молодёжи. И это название — опознавательный знак для неё. Чем больше зрителей старшего поколения уйдёт в антракте, тем лучше.

Д. Д.: По моим наблюдениям, большая часть взрослой публики остаётся. Может быть, они хотят понять молодёжь?

М. К.: Может. Но в глубине души ждут зрелище, подобное «Галиябану».

Д. Д.: Соглашусь, что лексика ваших героев вряд ли их вдохновит. Не самые лучшие стороны человеческой натуры раскрываются без обиняков, по-мужски прямолинейно. Вашим пьесам присущ иной художественный язык, не свойственный национальной культуре.

М. Г.: Моя цель — развить свободу мышления. Не копировать предшествующие поколения и тем более западные образцы. Вырабатывать своё мировоззрение, пусть даже не совпадающее с менталитетом. У меня есть повесть «Плыл по океану рыжий остров». Это строка из стихотворения Бориса Слуцкого «Лошади в океане». Так вот, этот рыжий остров — мой народ в океане глобализации. И чтобы не пойти ко дну, оставаться на плаву, надо меняться.

Д. Д.: В вашей последней пьесе герои — друзья с детства — представляют собой интернациональную компанию. Это принципиально?

М. К.: Если бы это была монолитная в своей ментальности группа, не удалось бы поднять идею на тот уровень, к которому я стремился. Здесь иные взаимоотношения складываются.

Д. Д.: Каковы ваши ближайшие драматургические планы?

М. К.: Сейчас работаю над монопьесой. Оказавшийся в безвыходном положении герой постепенно начинает чувствовать себя абсолютно свободным. Почему? Пусть пока это останется тайной. Обычно в момент написания я не «режиссирую» свои пьесы. Но развитие этого сюжета, по моему замыслу, должны сопровождать живой оркестр и жизнеутверждающая музыка Моцарта.
Читайте нас: