«Дон Жуан», о котором спорят

В социальных сетях бушуют страсти. В центре полемики — премьера оперы «Дон Жуан» Моцарта, завершившая 81‑й сезон Башкирского оперного театра. Главный вопрос, волнующий зрителей, — почти гамлетовский. Быть или не быть режиссёрскому театру на уфимской оперной сцене? О музыке и действе в нашумевшей постановке мы поговорили с постановщиками — музыкальным руководителем и дирижёром Артёмом Макаровым и режиссёром Филиппом Разенковым.

— Моцарт — must have каждого оперного театра. Отрадно, что он вернулся на уфимскую сцену. Кто выступил инициатором постановки «Дон Жуана», и какие пазлы должны были сложиться, чтобы это произошло?

Артём Макаров: «Идея поставить «Дон Жуана» волновала меня давно. Моцарт всегда был одним из любимых композиторов. Уверен, что его оперы обязательно должны быть в репертуаре театра и в профессиональном багаже артистов, потому что эту музыку петь и играть полезно. Не случайно Моцарт входит в учебные и конкурсные программы музыкантов всех специальностей. Его музыка мобилизует в плане звука и особенно ритма. Она, как лакмусовая бумажка, с первого же пассажа показывает способности исполнителя.

В России Моцарта ставят не часто. А если и ставят, то обычно это «Свадьба Фигаро», «Волшебная флейта» и «Дон Жуан». Что уж говорить о таких раритетах, как, например, оперы «Идоменей» или «Похищение из сераля», которые я тоже очень люблю и хотел бы когда-нибудь поставить.

Ещё одна причина или, скорее, условие обращения к Моцарту и, в частности, к опере «Дон Жуан», это то, что я видел полный каст солистов в нашей труппе».

— Уфимский спектакль получился радикальным по режиссуре. Мне показалось, что он рассчитан на эрудированного зрителя. В том смысле, что, зная другие сценические версии оперы, легче оценить вашу постановку, в том числе с точки зрения новаций и провокаций. Не кажется ли вам, что у публики, которая не видела классических версий оперы, может сложиться искажённое восприятие Моцарта?

Филипп Разенков: «Идеально, если зритель начинает знакомство с Моцартом с традиционной постановки или прослушивания хорошей аудиозаписи. Наш спектакль, на мой взгляд, разрушает, даже, быть может, грубо разрушает традиционное представление об этой опере. И это был намеренный шаг. Но, по моим ощущениям и по зрительским отзывам, спектакль, как ни странно, был лучше принят именно неподготовленной публикой».

Филипп Разенков: «Фрик-драмой? Любопытное сравнение!».

— Во всяком случае, подобная аналогия (она, кстати, принадлежит не мне, а хореографу Алине Мустаевой) многое объясняет в режиссёрской концепции уфимского спектакля. Тем не менее, хочется спросить, при чём здесь Моцарт?

Филипп Разенков: «Для меня отправной точкой режиссёрского решения стало моё личное отношение к Дон Жуану».

— К Дон Жуану Моцарта или Дон Жуану как архетипу?

Филипп Разенков: «К Дон Жуану как герою оперы Моцарта. Для меня это однозначно отрицательный персонаж. В нашем спектакле он выступает как некий трикстер — провокатор, который втягивает в свою игру падких на искушения и соблазны других персонажей. Не случайно у Моцарта в большинстве сцен Дон Жуан показан, прежде всего, во взаимодействии с другими персонажами, где он чаще всего выступает как манипулятор. А единственный, по сути, сольный номер, претендующий на портрет Дон Жуана, это ария из первого действия, которая в нашем спектакле звучит как гимн себе, самолюбию, гордыне. Мне кажется, что подобный взгляд на этот вечный образ невероятно актуален сегодня. Вот почему местом действия спектакля становится нынешний окружающий мир, где индустрия развлечений и удовольствий доминирует всё сильнее.

Я глубокого убеждён, что «дон жуанство» как философия потребления современного общества — это абсолютное зло, с которым нужно бороться. Ведь посмотрите, что происходит сегодня. С одной стороны, на планете существует зло в виде войн, тер­актов, голода, насилия и так далее. А с другой — есть добро, которое воплощается в некой идеальной жизни. Но что мы видим в этой мирной жизни сегодня? Все чаще и чаще погоню за лайками, подписчиками, дорогими шмотками и тачками. Это порождает некий цинизм нынешнего общества. Именно об этом мне и хотелось поговорить со зрителем. Другое дело, что не всё получилось так, как было задумано. Это действительно тонкая грань. Ты делаешь спектакль про пошлость, но кто-то может воспринять это как пошлый спектакль».

— На мой взгляд, несомненным достоинством премьеры стало раскрытие потенциала наших солистов. Кто-то ярко заявил о своих актёрских способностях, для кого-то это был дебют в первой большой партии, кто-то попробовал себя в новом амплуа.

Артём Макаров: «Да, это так. Вообще, ещё в 2010 году, придя в театр главным дирижёром и увидев начинающих на тот момент солистов Яна Лейше и Артура Каипкулова, я уже тогда представил себе их пару в партиях Дон Жуана и Лепорелло. Однако постановка не была осуществлена.

Возвращаясь к нынешней премьере «Дон Жуана», должен сказать, что ставить Моцарта в конце сезона, конечно, непросто. Год был насыщенный. Например, Ян Лейше, исполнивший Дон Жуана в первом составе, был занят во всех премьерных постановках сезона — «Фаусте», «Аттиле» и «Дон Жуане». К тому же недавно у него был ввод в «Князя Игоря». При этом в «Дон Жуане» у него, пожалуй, самый большой объём партии и сложные актёрские задачи. Кстати, что касается актёрского дарования, то, мне кажется, Яну подвластно всё.

Артур Каипкулов тоже будет петь Дон Жуана. Хотя, не сомневаюсь, он блестяще справился бы и с ролью Лепорелло, тем более по диапазону эти партии близки. Выбор в пользу образа Дон Жуана связан в данном случае с режиссёрским видением типажа. Оценить трактовку Артура можно будет в следующем сезоне. Не исключено, что со временем он будет петь обе эти партии, как делают братья Абдразаковы.

В премьерных спектаклях Лепорелло исполнили Аскар Абдразаков и Рим Рахимов. И если для Аскара этот образ «коронный», то для Рима — дебют в большой роли. Если бы ещё некоторое время назад мне кто-то сказал, что Рим, который пел вторые и третьи партии, будет петь Лепорелло, я бы не поверил. В целом он справился и показал на премьере свой лучший результат».

— Выигрышно смотрелись пары солистов, исполнивших партии донны Анны и дона Оттавио, особенно в первый день премьеры, когда их пели Эльвира Фатыхова и Ильгам Валиев.

Артём Макаров: «Они оба уже исполняли эти партии. Эльвира пела за границей, Ильгам — в Екатеринбурге. Может быть, потому у них было больше свободы и в плане текста, и в плане сценического воплощения, что они уже примеряли на себя эти образы.

Во втором составе названные партии исполнили Лилия Халикова и Сергей Сидоров. Лиля была введена всего за месяц до премьеры, выучила сложнейшую партию за очень короткий срок и при этом достаточно уверенно выступила. Что касается Сергея, то по типу голоса партия Оттавио ему очень подходит. Нужно время, чтобы её немного «довпеть», поскольку Моцарт требует большей звуковой академичности.

Две донны Эльвиры — это две опытные исполнительницы: Лариса Ахметова и Резида Аминова. Обе прекрасно подходят для этой партии. Ларисе, как мне кажется, подвластна любая музыка. В этой опере её голос звучит академично и собранно, что и требуется с точки зрения стиля. Резида также многое сделала для этой партии. На мой взгляд, нужно продолжать работать над академичностью исполнения.

Что касается Церлины и Мазетто, то в этой постановке для режиссёра был очень важен образ Церлины. Мы не только сохранили все вокальные номера с участием персонажа, но и включили редко исполняемый дуэт с Лепорелло из второго действия. На мой взгляд, и Диляра Идрисова, и Алина Латыпова прекрасно справились со своими задачами.

Партию Мазетто исполнили Салават Киекбаев и Артур Хисамов. Для Артура это дебют в такой заметной партии.

Остаётся добавить, что небольшую, но важную партию Командора исполнили наши аксакалы Геннадий Родионов и Салават Аскаров».

— В предыдущих интервью неоднократно звучала мысль о планах по восстановлению другого моцартовского спектакля «Cosi fan tutte» («Школа влюблённых, или Так поступают все женщины»), режиссёром которого выступил Георгий Исаакян. Есть ли мысль сделать трилогию опер Моцарта и да Понте и поставить также «Свадьбу Фигаро»?

Артем Макаров: «Я несколько раз задумывался об этой опере. Удивительно, что она никогда не шла на нашей сцене. Кто знает, может быть, в будущем наш зритель увидит и услышит и этот шедевр великого Моцарта».