Республика свободы

Кто из поколения тех, кому сейчас за пятьдесят, не смотрел знаменитый фильм Геннадия Полоки, снятый по воспоминаниям бывших ШКИДовцев, а до этого беспризорников Григория Белых и Алексея Еремеева (Л. Пантелеева)? Точно отражённая в нём романтика 20‑х была созвучна недолгой «оттепели» 60‑х. Оригинальная повесть во многом автобиографична для самих авторов, бывших воспитанников Школы-коммуны для трудновоспитуемых подростков им. Ф. М. Достоевского (аббревиатура ШКИД принадлежит им же). Авторы воспроизвели и себя самих: Белых фигурирует в повести под фамилией Черных (кличка Янкель), а Еремеев — как Лёнька Пантелеев (последний в дальнейшем использовал «Л. Пантелеев» в качестве творческого псевдонима). Написанная в 1926‑м и опубликованная спустя год, повесть «Республика ШКИД» рассказывала о судьбах подростков, по разным причинам оказавшихся в школе-коммуне, основанной в 1920 году педагогом Виктором Сорокой-Росинским, которого воспитанники, вполне в духе того времени, сократили до «Викниксора».
Невольно думаешь о том поколении великанов духа, прекраснодушных и наивных в своей вере в возможность перевоспитания любого человека с помощью любви, ласки и терпения, в исправление даже такого испорченного, преступного и опасного элемента, как тогдашние беспризорники. Виктор Сорока-Росинский решительно выступал против понимания трудных детей как морально или психически дефективных.
Многие из тех подвижников через десяток лет после своих уникальных педагогических экспериментов, в ходе которых формировалось новое здоровое поколение, пали жертвами репрессий. Другие смирились с системой и влились в НАРООБРАЗ, назидательный дух которого и по сей день витает во многих учебных заведениях. Поэтому особенно ценно, что именно современники и воспитанники той школы оставили память о том, как это было.
И Виктор Николаевич Сорокин (в спектакле его образ воплощает лауреат Государственной молодёжной премии им. Ш. Бабича РБ Андрей Ганичев), и его верная соратница Элла Андреевна (Юлия Абрарова), и кухарка Марта (Любовь Никитина), и мускулистый преподаватель гимнастики Косталмед (заслуженный артист РБ Салават Нурисламов), и дворник, он же сторож Мефтахутдин (народный артист РБ Марат Курбангалеев) — все они как могут служат общей прекрасной идее воспитания нового поколения. Но задача им предстоит непростая — мало того, что «материал» набран по подвалам и подворотням, нужно ещё как-то уворачиваться от ударов системы, которая вот-вот опустит свой тяжёлый занавес, разметая всех по разным судьбам и участям.
Конечно, «в семье не без урода», и такую, крайне отталкивающую, личность являет Кирилл Ажмяков в образе Пал Иваныча — пришедшего «на пайку» преподавателя. Он как будто демократично ведёт себя с воспитанниками, а на самом деле провоцирует их на разные гнусности.
ШКИД — настоящий ковчег, в котором «плывут» чудом собранные осколки системы: лихой кавказский князь Дзе (лауреат Государственной молодёжной премии им. Ш. Бабича РБ Рамзиль Сальманов), хитрый, но в общем-то честный Цыган (Ренат Фатхиев), озлобленный Японец (Вадим Клысов), вальяжный Купец (Загир Яруллин), затюканные Савушка (Салават Юлдашбаев) и Кузя (Шагит Хамматов), забавный Мамочка (Ильяс Хасаншин), стойкий Л. Пантелеев (Евгений Лопатин)…
Сам дом, в котором располагается школа, является как бы «разрезом изнутри», где каждый участок заселён (художник — Наталья Белова, Санкт-Петербург; художник по свету — Денис Черепанов). Его краснокирпичные стены, столь типичные для старой части Петроградской стороны, похожи на бастион, укрывающий сирот, лишённых родительского тепла, хлебнувших лиха в годы гражданской войны и после неё. И покрытые морозцем оконца явно говорят о промозглой зиме, от которой ШКИД — единственное укрытие для её обитателей. Система дощатых лесенок, ящиков, парт, столов и стульев, даже печурка — всё в стиле 20‑х — являются плацдармом для артистов, «лёгким движением рук» выворачивающих из-под лавки полноценный обеденный стол с тайными нишами под посуду.
В начале спектакля мы видим появление «новенького» по фамилии Черных, которому суждено получить прозвище Янкель (Дмитрий Гусев), прощающегося перед разлукой со своей подругой Тоней (Зарема Сейтмеметова, Элина Гусева). И здесь на глаза зрителю впервые попадается револьвер. Согласно классике жанра, ему суждено в какой-то момент выстрелить.
Далее знакомимся с крайне колоритной (художник по костюмам — Екатерина Осколкова, Санкт-Петербург) неуправляемой массой беспризорников, утративших, в силу обстоятельств, всё человеческое, живущих по уркаганским «понятиям». В небольших танцевально-пластических зарисовках московский хореограф и давний друг Молодёжного театра Вера Лесничая показывает характер вороватых героев. Перед историческим ограблением подвала они сливаются в единую хитровато-мошенническую толпу, чтобы затем с нечеловеческой быстротой перекидать за стену объёмные мешки. Под стилизованную «Крутится-вертится шар голубой» герои вначале вальяжно, в ритме вальса, предстают перед зрителями, а в конце спектакля прощаются с ним.
Советскую систему, одной рукой одаривающую, другой карающую, представляет «товарищ Лилина» (заслуженная артистка РФ Людмила Воротникова). Подобно героине повести Алексея Толстого «Гадюка», она никак не может покинуть поле боя гражданской войны, каждый конфликт для неё — повод выхватить револьвер, каждая ситуация — возможность пригрозить тюрьмой. Настоящий фанатик, она даже в приватной беседе остаётся «товарищем Лилиной», и хоть загорается в ней вдруг огонёк воспоминаний о прошлой дореволюционной жизни, но тут же ею самой жестоко и гасится.
Не по себе становится, когда видишь, какой ценностью является для шкидовцев хлеб. Жалкие пайки да жидкий супчик из картошки — вот и весь скудный рацион для вечно голодных растущих организмов. Именно это позволяет вначале забитому, но крайне предприимчивому Слаенову (лауреат Государственной молодёжной премии им. Ш. Бабича РБ Ильгиз Тагиров) сделаться буквально хлебным королём, подчинить себе многих ребят.
Конечно, не обошлось в спектакле без живого оркестра, созданного самими артистами: кто вышел с гитарой, кто — с духовыми. Под их аккомпанемент исполняются «беспризорные» песни, включая самые известные, — про «медный грошик», про кошку.
Романтизм Викниксора зачастую выглядит смешным, или детским, как упрекает его более реа­листичная Элла Андреевна, периодически делающая попытки сбежать из этого опасного места «к тёте в Ригу». Но поскольку личный пример очень важен, преувеличенная вежливость Викниксора, его болезненная честность, упрямство и невероятная сила воли творят чудеса. И пусть бывшие беспризорники за год не становятся пай-мальчиками, но они начинают понимать, что для того чтобы жить, нужно трудиться. И уже нет опасения, что выпущенные на свободу «птенцы ШКИДа» опять попадут в плохие компании и вернутся к старому. У них начинается новая жизнь.