Душа моя – иероглиф

Автор — Елена Попова

Ой, зайдуся в звуке пламенном,
Кудри светлые вихря,
Покажу, как в сердце раненом
Занимается заря…
Мне нравится встречать его на вечереющих улицах, когда он идёт на спектакль. Мелкие кудри волос, цепкий взгляд… Он никогда не торопится, в нём нет ненужной бытовой суеты. В его походке — уверенность, размеренность, неспешность. Актёра Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан заслуженного артиста России, народного артиста Республики Башкортостан Александра Федеряева сложно не заметить и не узнать. В нём есть какая-то тайна…
Нравится наблюдать, как он готовится к выходу на сцену. Сосредотачиваясь, ходит по коридорам актёрского этажа. Обязательно выполняет голосовые упражнения. Тщательно накладывает грим. Вне зависимости от того, какую роль он сегодня играет, ритуал остается неизменным. Для него в актёрской профессии нет мелочей, нет проходных ролей…
И совершенно невозможно не поддаться сценическому обаянию его персонажей. Не имеет при этом значения — герои они или злодеи, добродушны или жестокосердны.
Внешняя строгость, брутальность и даже суровость Александра Алексеевича разбиваются о поэтические, выстроенные на тонких вибрациях строки его стихов. В них сквозят одиночество и незащищённость, глубинное осознание быстротечности жизни и стоическое приятие конечности человеческого бытия («… могильный холм — вершина мира!»). А ещё — невероятная потребность успеть прожить отпущенные мгновения, способность заметить «листьев жёлтую огарь», услышать «фламинго блюз»…
Среди любимых поэтов Федеряева — Пушкин, ранний Блок, Константин Фофанов, Саша Чёрный, Бодлер, Бёрнс и, конечно же, великий Данте.
Быть может, любовь к античной и классической литературе и пробудила в нём, мальчишке, родившемся в семье нефтяников, те струны души, которые так резонируют, когда он выходит на сцену. Важной для Александра Федеряева оказалась и встреча с педагогом Уфимского государственного института искусств Павлом Романовичем Мельниченко, преподававшим своим студентам не просто азы актёрского мастерства, но учившим их проникать в философские глубины искусства.
Особую приязнь и поныне, сыграв на сцене родного театра десятки ролей, актёр питает к спектаклям, созданным по пьесам Шекспира, Ростана, Лермонтова. Красота звучания стихотворных строк для него не самоцель, а, скорее, сверхзадача: от эстетики — к этике, к волнующим темам, к диалогу с залом.
Cамоотверженно, отчаянно противостоял миру Шантеклер. В исполнении Александра Федеряева это был истинный певец зари, певец любви, бросающий вызов толпе и верящий в то, что солнце не взойдёт, стоит ему замолчать!
Горделив Мизгирь, сыгранный Федеряевым в полном фантазии, ярких красок и поэтичных образов спектакле «Снегурочка». Столь уверенный в себе, залихватски расправлявшийся со слободскими парнями, щедро одаривавший богатствами свою невесту Купаву, он вдруг, завидев Снегурочку, влюблялся в неё так страстно, что, казалось, алый кафтан его начинал пылать ещё сильнее от разгоревшихся чувств. Вот только счастья им дано было на один краткий миг — таял лед в сердце возлюбленной, исчезала и она сама…
Душа моя, свирель из тростника.
Подвластна ветру, солнцу, непогоде.
И льётся звук душевный не спеша,
Меняя тембр в каждом годе…
Из противоречий был соткан образ Леонта, короля Сицилии в театральной фантазии «Страсти по Утрате», созданной по мотивам шекспировской «Зимней сказки». Любовь к Гермионе, едва ли не обожествление её, внезапно и резко сменялось гневом и ненавистью. Ничто, никакие аргументы, никакой здравый смысл не могли убедить его в невинности супруги. Здесь не было полутонов. Герой Федеряева, как и положено по закону жанра, был лишён рефлексий. В этой бескомпромиссности он был страшен. А во втором акте, где действие продолжалось спустя шестнадцать долгих лет, он превращался в старика, обрёкшего себя на уединение. Голос его был тускл, в нём не осталось и следа былой силы и власти — жить без любви, которую он собственноручно разрушил, не имело смысла. И лишь волшебный финал с чудесным воскрешением Гермионы возвращал его к жизни.
Но то — Шекспир, готовый примирить героев (а заодно и нас!) и даровать прощение. А вот для Арбенина в лермонтовском «Маскараде» путь к искуплению вины заказан.
«Всё перечувствовал, всё понял, всё узнал»… И слишком уверовал в то, что постиг все правила игры с Судьбой. Азарт, страсть — всё это, казалось, уже в прошлом для того статного, спокойного Евгения Арбенина, каким играл его Александр Федеряев при первом появлении. Даже поддавшись на уговоры Казарина, он садился за карточный стол со спокойным расчетом. И проскальзывала надежда, что нежная любовь к Нине, такой хрупкой и утончённой, дарует ему внутреннюю гармонию. Но нет — его мятущейся душе не обрести покоя… Сцену безумия Федеряев играет с невероятной мощью. Огромный чёрный маятник судьбы уже отсчитывает последние его мгновения. В последний раз Евгений попытается вскрикнуть: «Ложь!» Замахнётся на Неизвестного, обернувшегося к нему холодной, равнодушной спиной, но сил хватит лишь обречённо, обессилено дотянуться рукой до его плеча. Шумный, цветастый маскарад жизни для Арбенина завершён. Из кулис донесется до нас его безумный смех: «и этот гордый ум сегодня изнемог…».
Подчас через героев, сыгранных Федеряевым, раскрываются важные бытийные вопросы. Тема семьи, её распада мощно и резко звучит в пьесах Горького. Завершается история мещанского рода Бессемёновых, последними становятся дети Коломийцева… В спектакле «Зыковы» она приобретает особо драматичное звучание. Здесь друг другу противостоят не представители разных поколений, ибо отец и сын Зыковы уравнены в возрастных правах притязаниями на одну невесту — Павлу. В роли жениха Антипа Федеряев выглядит солиднее и надёжнее собственного сына. К Михаилу он, кажется, не испытывает никаких чувств, кроме презрения, не видя в нём достойного продолжателя фамилии. В мире Антипы все чётко, твёрдо и единожды определено — точно вековые деревья диктуют ему неизменные законы. Здесь сталкиваются два мировоззрения. Прямолинейный, бескомпромиссный лесопромышленник ни понять, ни принять своего романтичного, пассионарного сына не может. Оттого и ломается он, когда устоявшуюся жизненную систему координат начнут расшатывать сначала разгорающиеся любовные страсти, а потом бунт и попытка самоубийства Михаила. Рушится мир героя — рушится всё вокруг, так что гнутся к земле мощные стволы. Но Антипа собирается с силами и идет заниматься тем, чем ему должно — валить лес, так что щепки летят…
Мощь генерала Варравина в трагифарсе «Смерть Тарелкина», трагическое одиночество Аргана в комедии «Мнимый больной», трогательность Илико в пронзительной истории «Я, бабушка, Илико и Илларион» — Александр Федеряев убедителен, точен, многопланов в серьёзных драматических ролях. Равно как органичен он в комедиях — Ронни в «№ 13», Разницкий в «Палате бизнес-класса» и многих-многих других.
В нём удивительным образом сконцентрированы единство и борьба противоположностей — внешняя сила и тонкая трепетная душа. Душа, о которой простой человек скажет: «загадка». «Иероглиф», — заметит Художник, Поэт, Артист…
Все перемешано –
И в мире,
И во мне.
И не пошлёт судьба иное…
Вот солнца луч.
Вот луч звезды.
Вот я — две стороны…