Семья

Автор — Элла Молочковецкая

В Национальном молодёжном театре РБ им.Мустая Карима состоялся предпремьерный закрытый показ спектакля «Отец» по пьесе «Последние» Максима Горького в постановке Дениса Хусниярова (г. Санкт-Петербург). Спектакль реализован при поддержке партии «Единая Россия» в рамках федерального проекта «Культура малой Родины» «Театры детям».

Первоначально Горький собирался назвать эту драму «Отец». Но после, по цензурным соображениям, остановился на «Последних». Режиссёр вернул произведению и первоначальное название, и всеобъемлющий смысл. Ведь речь идет о глобальном распаде большой семьи. Хотя процесс разложения подан не так явно, как это делалось в других постановках. Возможно, дело в холодноватом темпераменте спектакля, его слегка замедленном темпоритме, фирменном «замирании», при котором создаются редкой красоты мизансцены.
При этих исходных всплески темперамента, которые время от времени позволяют себе герои, воспринимаются слегка не всерьёз. Словно они, как и главный герой, бывший обер-полицмейстер Иван Коломийцев (засл. артист РБ Ренат Фатхиев), в молодости «поигрывали на любительском театре». Помогает этому «неприниманию близко к сердцу» парадоксальное распределение ролей. Спектакль начинается с того, что молодой, полный сил засл. артист Дмитрий Гусев демонстрирует отличную физическую форму, и тут выясняется, что он — тяжело больной старший брат Ивана, Яков Коломийцев.
Те роли, что когда-то отдавались возрастным актёрам, здесь играют исполнители, едва достигшие среднего возраста. Даже полуглухую няню Федосью, чьего лица зритель так и не увидит, воплощает красивая молодая нар. артистка РБ Ольга Мусина. Именно она, с её замечательным вокальным бэкграундом, отвечает в спектакле за саундтрек, ибо непрерывно, на протяжении трёх часов, вполголоса поёт фантазии на темы народных песен. Гонимая, утратившая свою нужность в большом, но неуютном доме Коломийцевых, Федосья всегда либо находится под заметно выдвинутой вперед сценой, либо со своим вязанием на первом ряду, спиной к зрителям. Подаёт реплики скорее «в сторону», чем отвечая на прямо поставленные вопросы.
Иван Коломийцев тоже во многом человек, потерявший свою идентичность. После неудачного покушения неких бомбистов‑террористов из злого и развратного человека превращается в существо, ничто не решающее, которого никто не слушает. Его, казалось бы, противостояние положительному Якову показано как нежная братская любовь, не сломленная даже жестокими словами, которые братья обращают друг к другу. Чего стоит небольшая деталь: случайно порезавший ножом палец Иван приходит к Якову с повязкой и, говоря гневную тираду, машинально разбинтовывает руку и привычно отдает бинтик брату.
Жена Ивана Софья (Лада Николаева) показана женщиной за гранью нервного срыва. Когда на протяжении многих лет скрываемые эмоции вдруг вырываются наружу, их выражение может принять любой оборот: и истерическое покаяние перед детьми, и слёзы, и полная растерянность, и даже какой-то, похожий на кататонический, ступор.
Дети, а их пятеро, тоже показаны мятущимися, ищущими правды. Кроме, естественно, Александра (Ильяс Хасаншин) и Надежды (Карина Фатхиева), аутентично воплощающих собой пороки и стяжательство. Но уже муж Надежды, тюремный врач по фамилии Лещ, несмотря на ряд негодяйств, не выглядит законченным злодеем. Возможно, здесь над ролью превалирует характер самого актёра?
Младшее поколение семьи Коломийцевых играют актёры, не так давно вошедшие в труппу театра. Вера (Зария Муратова, Эвелина Завричко) и Пётр (Владислав Нурисламов) только ищут свой путь. Обречённо — поскольку их тянет к непоследовательным поступкам дурная кровь. Для Веры катализатором дальнейшей несчастной судьбы становится оказавшийся подлецом Якорев (Мельсик Петросян), для Петра — его несовпадение со столь манящим революционным кружком.
Лишь один человек реально не любит главу семейства — Любовь (засл. артистка РБ Светлана Бронникова). Злоязычная реалистка, она глубоко страдает из-за своего физического несовершенства. И даже обретение настоящего отца не улучшает её состояние.
Полной противоположностью Ивану Коломийцеву выступает мать предположительного «бомбиста» госпожа Соколова (нар. артистка РБ Александра Комарова). Её достоинство, убедительная речь заслуживают настоящего сочувствия и понимания, того, чего она не удостаивается от своего растерянного супостата.
Клише «большое внимание режиссёр уделяет деталям» в данном случае не является преувеличением. В первом действии актёрам ещё есть за что «спрятаться» — нагромождение вещей, неразобранные коробки после быстрого переселения семейства в дом богатого Якова символизируют разор в головах героев этой истории. Но уже к концу первого действия все вещи быстро унесут, отставив лишь высокие рамы — пустые дверные проёмы. И когда они зажгутся изнутри, подобно рамкам в аэропорту, и начнут то высвечивать, то почти полностью затенять лица героев, в этой «картинной галерее» нужно будет играть только собой, своим психологическим состоянием.
Известный в Уфе по постановке спектакля «Зыковы» Денис Хуснияров — лауреат международных фестивалей, номинант Российской национальной театральной премии «Золотая маска». За произведения Максима Горького в столице Башкортостана он берётся второй раз, и именно это стало зачином нашего интервью.
— Похоже, вы развиваете тему драматургии Горького именно в Уфе?
— Да, я иронизирую, что это тесно связано с вашим городом. Я пьесу ведь ставлю не потому, что она залежалась в моём творческом «сундуке», и я долгие годы ношусь с ней. Приходит на ум, что я могу поставить, только тогда, когда прихожу в конкретный театр. Смотрю труппу, репертуар, атмосферу, настроение театра, какой здесь зритель. Театр рождает вопрос, и тогда в голову приходит какое-то конкретное название.
— После премьеры спектакля «Зыковы» вы сказали, что стараетесь находить малоизвестные пьесы…
— Да, и «Последние» в этом смысле тоже не слишком известная пьеса. С Горьким её ассоциируют только искушённые люди, в отличие от тех же «На дне» или «Вассы». Тем более что мы переименовали спектакль, который назывался «Последние».
— В 1998 году в Русском драматическом театре Александром Михайловичем Поламишевым был поставлен знаменитый спектакль «Последние»…
— Я не знал этого! Узнал только, когда мне рассказали артисты. В том спектакле Карина Фатхиева играла Веру. А в нашем спектакле она играет уже Надежду.
— Как правило, старшее поколение семьи Коломийцевых играют возрастные актёры. Здесь же в главных ролях — молодые артисты…
— Да, мне хотелось найти противоречие между пьесой и труппой, не делая очевидное. Например, Ренат Фатхиев — острый артист. А его персонаж Иван достаточно тяжёлый. И на этом контрасте можно было найти много интересных вещей. Или здоровый красивый жизнерадостный Дмитрий Гусев играет умирающего больного человека, который старше своего брата. И можно наблюдать, как эти ребята ищут и находят себя в этом глубоком материале. Мы буквально провоцировали их, чтобы они находили в себе новые актёрские краски, которыми ранее не пользовались. Это очень обогащает с точки зрения актёрского роста и взращивает их. Не скрою, актёрам было очень тяжело. Мы месяц только занимались «застольным» периодом. Но они молодцы, я ими доволен.
— Судя даже по названию спектакля, вы хотели обобщить, рассказать о глобальных проблемах?
— Думаю, время генерирует запрос, и творческие люди на него откликаются. Хотя всё это было заложено раньше, но предчувствие есть всегда. Пьеса «Последние» сейчас оказалась очень актуальной. Помню, как пять лет назад смотрел спектакль по «Последним» в театре Маяковского в постановке Никиты Кобелева. Тогда, при всех прекрасных занятых актёрах, приближенных к современности костюмах и антураже, она не была столь злободневной. А сейчас я просто поражаюсь, слушая текст, насколько он звучит.
— При всём том вы не осовремениваете в спектакле ни бутафорию, ни костюмы…
— Да, мы всегда стараемся работать на некоей грани. Если посмотрим на антураж: что это за стулья? Какие-то вообще стулья, кровать, фортепиано, могущие принадлежать любой за сто прошедших лет эпохе. И костюмы могут относиться и к стилю модерн начала XX века, и его стилизации, столь модной в наши дни. Это такой остров вне географии и вне времени. Зритель у нас будет сидеть амфитеатром с обеих сторон от сцены, занимая внутреннюю часть её пространства. А плавающий островок семьи будет посредине. И мы смотрим напролёт сквозь них, как бы на себя. А те зрители, что будут находиться напротив нас, будут так же наблюдать за нами. Артисты же будут работать всегда на виду. Пресловутая «четвертая стена» и есть, и как бы её и нет.
— Постановочную команду вы привезли с собой?
— Да, я всегда так делаю. Это те же люди, что делали в Русском драмтеатре «Зыковых»: санкт-петербуржцы Александр Мохов, художник по костюмам Мария Лукка, художник по свету Игорь Фомин.