Все новости
Театр
1 Октября 2023, 23:12

«Растворяясь душой в простоте…»

Пять лет назад ушёл за ту черту, «откуда нет возврата», Владимир Сергеевич Абросимов. Человек планетарного масштаба, уникальная личность, выдающийся актёр, всю свою жизнь он посвятил служению сцене Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан.

«Растворяясь душой в простоте…»
«Растворяясь душой в простоте…»

Автор — Елена Попова

 

Его улыбка — где он взял её? –
Согрела всех мучительно-влюблённых,
Униженных, больных и оскорблённых…
И. Северянин

…Время не лечит. И чем дальше, тем отчетливее становится ясно, что эта утрата невосполнима.
При всей внешней лёгкости и ироничности, Владимир Абросимов к себе всегда был беспредельно требователен. Таково было его профессиональное воспитание — актёрскому мастерству он учился в Уфимском государственном институте искусств на курсе Габдуллы Гилязева, а режиссуре — в Высшем театральном училище имени Бориса Щукина у легендарного педагога, профессора Александра Поламишева.
Такова была и его личная философия театра — искусства, вбирающего в себя всё: литературу, живопись, кино, историю, религию. Интеллектуальная глубина в нём сочеталась с эмоциональной подвижностью, текст — с контекстом, мирское — с вневременным.
Можно было бесконечно наблюдать за тем, как от репетиции к репетиции Владимир Сергеевич шёл к своим образам: иные рождались легко и сразу, поддаваясь невероятной природной актёрской органике; другие могли не получаться долго, заставляя его мучительно искать логику поведения, нужные интонации, пластику.
Он мог балагурить в актёрских коридорах, перед началом спектакля забалтывая партнеров до изнеможения. Но звучал третий звонок, и Абросимов, обрывая на полуслове недосказанную байку, оставлял в кулисах всю бытовую суету, пересекал невидимую зрителю черту и становился шекспировским Лаэртом, гоголевским Пироговым, горьковским Коломийцевым, Шмагой, Аздаком, Мистером Уэббом, Господином Ибрагимом…
Сыгранные Владимиром Абросимовым герои (а их за сорок с лишним лет было около сотни!) продолжают жить в зрительской памяти. Он обладал какой-то удивительной способностью со сцены говорить с каждым сидящим в зале. Его с прищуром взгляд пронзал темноту партера, добирался до лож и последних рядов балкона, на его улыбку, пробивающуюся сквозь седоватые моржовые усы, невозможно было не ответить.
Абросимов, бесспорно, был одним из любимых актеров Михаила Рабиновича. Их профессиональная и человеческая дружба началась в знаменитом СТЭМе при авиационном институте, где Михаил Исакович был режиссёром, идейным вдохновителем и творческим лидером, а Владимир Сергеевич в качестве директора возглавлял административную часть. Надо сказать, что о сцене в те годы Абросимов ещё даже не задумывался. Но стечение обстоятельств, общие интересы и взгляды решили его дальнейшую судьбу, и через несколько лет линии жизни этих больших мастеров своего дела снова пересеклись — на этот раз в Русском драматическом театре. Когда они работали вместе, это был по-настоящему понимающий друг друга тандем актёра и режиссёра.
Если говорить об актёрской теме Владимира Абросимова, то первое, что сразу приходит на ум, — это, конечно же, удивительное человеколюбие и всепрощение. В кажущейся простоте его героев вдруг неожиданно открывалась глубина, их неповторимость и уникальность, их житейская и философская мудрость.
Вот его обыкновенный деревенский мужик Тимофей, по нелепой случайности прямо перед долгожданными именинами сломавший ногу, — что может быть в нём сложного? Ан нет! Бытовая история в комедии «Семейный портрет с посторонним» вдруг обретала бытийное звучание. Когда среди всеобщей неразберихи, путаницы, громкоголосого бедлама, который творился вокруг, забытый всеми на собственном празднике, Тимофей-Абросимов затягивал пронзительную горькую песню, шум обрывался, и вдруг оказывались неважными сиюминутные дрязги, а главным становились любовь к ближнему, внимание к нему и всеобъемлющая доброта. И тогда за одним столом не оставалось посторонних, а все становились родными людьми.
А потом был спектакль «Очень простая история», где Абросимов играл грубоватого рачительного Хозяина. Неспешной походкой, в тяжёлых рабочих сапогах заходит он в сарай, осматривал хозяйство, подлаживал замок… И вылавливал из-за некрепко прибитой доски в заборе нерадивого соседа, потихоньку приворовывающего у него самогоночку… Да еще и сын этого неудачника влюбился в любимую хозяйскую дочку. Где ж справедливость? Абросимов распалялся всё больше, а попавшегося под руку жениха гнал взашей! Непреклонен он был, и узнав о беременности родной Дашки, — даже на дух подпустить к себе соседское семейство не соглашался! Но ведь не со зла, от обиды!.. А потом растерянно стоял, безвольно опустив трудовые руки, когда Сосед, не выдержав сыновних упреков в непутёвости, достал ружье и…
В финале, от которого в душе разливалась невероятная теплота, Хозяин-Абросимов, пробравшись тайным соседским лазом в свой собственный сарай, доставал припрятанную в сене бутылочку, наливал стакан за помин его грешной души и с комом в горле произносил: «Внучку не увидит…» А через мгновение, сокрушаясь, с упрёком добавлял колко и горестно одновременно: «Из моей двустволки…»
Большая любовь ко всему живому заставляла Владимира Абросимова остро чувствовать боль всех обиженных и обделённых своих героев, которые мало подарков получали от судьбы. И главным в этом ряду персонажей был, пожалуй, Шмага в комедии «Без вины виноватые» Островского. Гол как сокол: под стареньким, но еще сохраняющим вид пальто — ничего, кроме манишки; из сигар предпочитает один сорт — чужие. Но в многоликом мире театра, где часто всё не то, чем кажется, он один сохранял истинное лицо, а значит, и честь. Потому и выбрал его в товарищи юный Незнамов, что почувствовал в стареющем артисте настоящее благородство. Этот Шмага точно знал, что если в жизни процветает лицедейство, а на сцене царят лицемеры, то место настоящих артистов — в буфете!
Совершенно неожиданным было назначение Владимира Сергеевича на роль Ивана Коломийцева в драме «Последние» Горького. Но режиссёр Александр Поламишев настаивал: только он! Тем более что в ранних постановках Александра Михайловича Абросимов играл весьма успешно: о Присыпкине в «Клопе», а потом о Поручике Пирогове в спектакле «Ах, Невский!..» много писали театральные критики и нередко говорили зрители.
Бывший дворянин, помещик, пошедший служить в полицию, Иван был человеком подлым, трусливым. Кажется, Горький как автор лишил его всех положительных человеческих качеств. И поначалу Абросимов в этой роли был страшен: гнев Ивана перерастал в ярость, готовую смести всё вокруг. Но фантастическое обаяние и удивительная особенность актёра даже в самом большом подлеце разглядеть Человека позволила ему создать образ, к которому зритель, несмотря на все его грехи, не может не проникнуться — нет, не сочувствием! — состраданием…
Не только психологический театр был подвластен Владимиру Абросимову. В романтической притче «Кавказский меловой круг», поставленной по пьесе Бертольта Брехта, он в роли Рассказчика виртуозно существовал в эстетике театра эпического. Весь в чёрном, как и положено отстраненному повествователю, он выходил на сцену, раскладывал на пюпитре текст, сдержанным кивком головы давал небольшому оркестру команду к началу действия. И поначалу рассказ его был не более чем констатацией событий — в некогда славном городе Нуке произошло восстание князей, и новорожденного наследника престола мать, ударившаяся в бега, забыла, бросила на произвол жесткой судьбы. Судьбы, ниспославшей младенцу другую Мать — молодую судомойку Груше, которая не смогла пройти мимо и в счастливый день помолвки со своим женихом Симоном обрекла себя на долгий путь испытаний…
Рассказчик-Абросимов, как сам фатум, был строг и непреклонен, когда буквально приказывал ей: «Останься! Помоги!» И вместе с тем был пронзительно нежен, когда Груше с ребёнком, перейдя через опаснейший ледник и оставив преследователей позади, обессиленная, но счастливая утыкалась ему в плечо. Это он, Рассказчик, вёл Грушу через все испытания, заставляя её столкнуться с самыми большими жестокостями этого мира — равнодушием, насилием, голодом, унижениями, страхом, принимая личину зла в лице, скажем, трусливого брата Лаврентия. Абросимов менял детали костюма и становился другим — мелковатым подлецом, любой ценой спешащим избавиться от сестры с её незаконным ребёнком.
Но на счастье Груше Рассказчик всегда был рядом и был готов в любую минуту протянуть ей руку помощи. В самый страшный момент, когда вернувшаяся кровная мать требовала возвращения ей малыша, Рассказчик-Абросимов облачался в судейскую мантию и вершил суд над матерью родившей и матерью воспитавшей. Деревенский простак Аздак судил не по закону, а по справедливости, куражился и веселился, сделав своё дело, и с позором прогонял ту, которая ради состояния, причитавшегося брошенному ею сыну, готова была разорвать его, но вырвать силой из соломонова мелового круга.
Он устало снимал душный парик и мантию, подходил к Груше и её вернувшемуся жениху Симону и отцовской рукой обнимал их за плечи, благословляя на долгую счастливую жизнь. А сам убегал в глубину зрительного зала, вдаль. И вместе с Аздаком уходил и Рассказчик, ведь теперь за Груше можно было не беспокоиться. Круг замкнулся!..
Одной из последних ролей, сыгранных Владимиром Абросимовым на сцене родного театра, стала роль мудрого, взращенного солнцем Господина Ибрагима — араба, живущего на Голубой улице Парижа. И в этом герое Владимира Сергеевича было по-чеховски прекрасно всё: и лицо, озаряемое самой открытой улыбкой на свете, и одежда — свежая холщовая рубашка, и фартук с большими карманами (что ещё нужно скромному лавочнику?), и душа, распахнутая всем и каждому, особенно брошенному родителями еврейскому мальчишке Моисею, и мысли, когда на все вопросы бытия есть только один главный ответ: «Так написано в моём Коране, Момо!..»
…Во дни сомнений, в любую житейскую стынь, случайная ли встреча с Владимиром Сергеевичем на уфимских улицах и в театральном закулисье или намеренное свидание с его героями в темноте зрительного зала, всегда помогали рассеять самые чёрные тучи. Он всегда говорил тебе самые нужные слова — даже, если это были всего лишь слова роли. Слова, которые долго ещё будут звучать в памяти…

«Растворяясь душой в простоте…»
«Растворяясь душой в простоте…»
Автор:Любовь Нечаева
Читайте нас: