Трагедия власти: «BORIS GODUNOV» 1937 года

Режиссёром масштабного исторического спектакля-полотна стал выдающийся режиссёр, художественный руководитель театра Макарим Магадеев (1901–1938). Для театра это был первый опыт работы над таким архисложным произведением (4 акта, 23 картины). Однако Магадеев, в начале 1930‑х гг. взявший курс на реформирование театра, где за основу был принят художественно-эстетический метод реализма и т. н. система К. С. Станиславского, к концу 1930‑х гг. видел в этой работе творческий вызов, испытание сил в непривычном для театра материале. «Для Башкирской республики постановка этого произведения башкирским театром, созданным только после революции, народом, до этого не имевшим литературного башкирского языка, — гордость. Башкиры были далеки от культуры, слишком далеки, ведь ради куска хлеба им приходилось день и ночь, не разгибаясь, батрачить на помещиков», — написано в одной из башкирских газет о премьере. В режиссёрских комментариях к постановке Магадеев указывает, что для него наиболее важным является то, что Пушкин в трагедии, подражая Шекспиру «в вольном и широком изображении характеров, широком и простом изображении типов» идёт вразрез с классицизмом: «Вместо декламации вводится реалистический разговор, живой диалог. Александрийский стих заменяется пятистопным ямбом и прозой. Простота и естественность — вот чего добивался Пушкин в этой трагедии. Этого же он требует и от современных ему трагиков. Герои «Бориса Годунова» — живые люди с определённым характером и естественной речью. Реплики даются в трагедии не в статике, а в действии, в разно­образии». Вероятнее всего, режиссёру удалось приблизиться к авторскому замыслу: «Трагедия Пушкина строго исторична. И режиссёр башкирского академического театра тов. Магадеев пошёл по единственно правильному пути: дал «Бориса Годунова» таким, каким его дает и видит Пушкин. Здесь нет формалистических отступлений, неоправданных режиссёрских выдумок» (Э. Волович «Борис Годунов»//Красная Башкирия. 1937. 26 февраля). Бориса Годунова исполняли два актера — В. Муртазин и А. Мубаряков, учитель и его ученик, представители разных театральных поколений. Валиулла Муртазин (В. Муртазин-Иманский — основатель театра) был талантливым, но самодеятельным актёром. Манера игры непрофессиональных актёров, начинавших своё творчество в XIX в., отличалась яркой эмоциональностью, пластической выразительностью (мимика, жестикуляция), что отражало стремление передать чувства зрителям более прямым и доступным способом. На это обратил внимание рецензент под псевдонимом Родмир: «Муртазин создает образ Бориса чрезмерно суетливым. То неуместно кричит, то в нужный момент держит долгую паузу, тем самым принижая характер, силу образа царя, созданного Пушкиным» (газета «Башкортостан». 1937, 9 марта; перевод с башкирского языка — авт.). Про игру Мубарякова пишет, что она более удачная, его Борис жёсткий, своевольный, но в некоторых сценах артист теряет темпо-ритм и тем самым — внимание зрителей. С ним соглашается Э. Волович, подробно останавливаясь на игре Мубарякова: «У Мубарякова Борис Годунов царственно-сдержан, скуп на жесты. Огромным усилием воли подавляет он в присутствии бояр, детей, бурю, которая таится в его душе. В сценах, полных глубокого драматизма, когда терзаемый муками совести Борис бродит по царским палатам, в сцене смерти он страшен своей обреченностью, но не смешон для нашего современного зрителя. Этого нельзя сказать о Борисе, которого создает Муртазин».

«Борис Годунов» — первый дорогостоящий спектакль театра. Над художественным оформлением работали М. Арсланов, Г. Арсланова (позже она Г. Имашева). Мухамед Арсланов вспоминал: «Перед нами встал вопрос: где достать нужные материалы — парчу, меха, дорогие ткани, предметы быта. Нужно было одеть многочисленных бояр и массовку, соответствующей должна была быть и декорация. На фоне имитирующего фреску живописного зад­ника с изображением летящих ангелов, низкую средневековую арку с двух сторон обрамляли порталы и лестницы переходов с резной балюстрадой. Арслан Мубаряков в роли Бориса Годунова говорил монолог, спускаясь с семиметровой высоты верхнего шатра. Занавес в проёме арки одну за другой открывал зрителю расположенные на вертящемся круге декорации картин: то тяжёлые своды Кремлёвского теремного двора, то сад Мнишек. Сцена то освещалась красным кровавым светом, то тонула в сумраке. Но, главное, впервые на сцене театра была применена живописная декорация, цвет как средство эмоционального воздействия на зрителя. Спектакль «Борис Годунов» был этапным и имел большой успех. Магадеев, окрылённый удачей, мечтал о создании еще более сложных спектаклей» (Краснова Р. «Молодые годы Мухамеда»//«Уфа». 2004. № 4). Газета «Красная Башкирия» выразила благосклонность по-своему: «Неплохо даны костюмы, грим. Художественное оформление спектакля (художник Арсланов) в основном дает зрителю правильный орнамент для восприятия эпохи».

В спектакле было задействовано свыше 50 человек. В массовых сценах участвовали студенты Башкирского театрального техникума (народ московский, воины русские, польские, немцы, святители, слуги, казаки, нищие, мальчишки). Рецензенты сходятся во мнении, что театром была проделана колоссальная работа, особое внимание режиссёр уделил работе с актёрами, и что «даже эпизодические роли играют актёры первого плана», а некоторые исполняли по нескольку ролей. Впечатлили работы актёров А. Зубаирова (Патриарх Иов), Г. Мингажева (Варлаам), Г. Тукаева, Р. Файзи, Б. Юсуповой (Хозяйка корчмы). Например: «Прекрасный образ старого лукавого царедворца дал артист Файзи в роли князя Василия Шуйского. Хитрый взгляд полузакрытых веками глаз и пальцы, нервно теребящие жидкую бородку, и размеренная спокойная речь — всё запоминается в этом образе»; «сильное впечатление производит сцена с Юродивым (арт. Тукаев)». Не совсем доработанными остались образы Григория Отрепьева-Самозванца (арт. В. Галимов) и Марины Мнишек (арт. З. Бикбулатова): «Очень неровно, видимо не вполне овладев образом, играет артист В. Галимов Димитрия Самозванца. Поэтому не совсем удалась жемчужина трагедии — сцена у фонтана. Галимов дает всю эту сцену в едином восприятии так, что не выделяется даже знаменитая реплика: «Тень Грозного меня усыновила, Димитрием из гроба нарекла, вокруг меня народы возмутила и в жертву мне Бориса обрекла». Образ красавицы-авантюристки Марины Мнишек создала актриса З. Бикбулатова, на тот момент прима театра, супруга Магадеева: «Артистка Бикбулатова … сумела показать гордую панну, но, видимо, она слишком буквально поняла слова, сказанные Пушкиным устами одного из кавалеров: Да, мраморная нимфа! Глаза, уста без жизни, без улыбки».

Сделаны были замечания и к качеству перевода в авторстве актёра Г. Шамукова: «Переводчик потрудился, но использованы татарские слова вперемежку с арабскими. При переводе нужно было обратить внимание на чистоту языкового стиля Пушкина». Сложность у режиссера вызвала постановка массовых сцен: «Печать недоработанности, спешки носят на себе массовые сцены, где выведена основная политическая сила трагедии — народ. Режиссёру нужно немало ещё поработать, чтобы дать в «Борисе Годунове» не сборище статистов, а народ — решающий фактор в схватке двух сторон». Увы, доработать свой спектакль Магадееву не довелось. В тот роковой год он в числе многих деятелей искусства и культуры республики был репрессирован. В «Журнале для записи учёта работ» зафиксированы некоторые моменты, по которым можно проследить хронику тех событий. Из него следует, что репетировать спектакль начали 28.12.1936 г., почти ежедневно по 2–6 часов (утренние и вечерние репетиции). Премьера состоялась 13.02.1937 г. (10 февраля на Пушкинском вечере были показаны 9 и 12 картины из спектакля). В день премьеры отключилась электроэнергия, спектакль начался вместо 20.00 в 21.00, закончился ночью — в 01.45, а в последующие дни заканчивался в 00.30. Для русскоязычных зрителей была выпущена программка-либретто. Спектакль после премьеры шел в феврале, марте, мае. Последний раз сыгран 9 июня, в тот день «задержался занавес из-за колонн», — отмечено в журнале. Также в нём имеется запись, что 8 и 16 сентября состоялись собрания по вопросу «контрреволюционной», «националистической деятельности бывших руководителей театра Магадеева и Муртазина». В 1938 г. оба были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Репертуар театра был тщательно пересмотрен, «Борис Годунов» предан забвению…