Долгие мили Рамиля

Со всем этим багажом и опытом, плюс практически совершенным владением английского языка, он и встал на тропу большого искусства. Уже в те времена у него была репутация мастера живописи и графики.
Только ведь дело не в том, как ты владеешь карандашом и кистью. Вернее, не только в этом. А фокусы вроде того, чтобы построить фигуру человека, начав с мизинца левой ноги и закончить правым ухом, он освоил ещё в пору ученичества. Главным для художника остаётся понимание мира и умение найти самого себя в этом мире. Сначала нужно стать партнёром самому себе, выстроить отношения с собой — уважительные, честные, глубокие, то есть познать себя, сформировать свою индивидуальность, стать автономной личностью.
Итак, «понимание мира». Как оно проходило? Сначала выяснилось, что он (мир) до обидного маленький, и он один на всех. У нас (у людей и не только) общая планета, одна наука и одно на всех искусство. У нас даже коронавирус — и тот один на всех.
В этих мыслях Рамиль Латыпов укрепился после долгих странствий, коих было множество, в ежегодных творческих поездках в Великобританию, США и Китай, где он занимался выставочной деятельностью и преподаванием.
Сегодня он является членом Союза художников Российской Федерации, Почётным членом Британского общества искусств, Почётным профессором Калифорнийского университета. Его работы хранятся в крупнейших музеях и галереях мира, в том числе в Башкирском государственном художественном музее им. М. В. Нестерова.
Крепкий рисунок и совершенное владение приёмами академической живописи и композиции не мешают ему сохранять меру условности, быть то саркастичным, то философичным, но всегда современным, всегда актуальным. Рамиль Латыпов согласен с тезисом о том, что живопись — это рисунок в цвете. Потому всем его работам присуща особо тщательная проработка формы, её выстроенность, её понимание.
Океан — безбрежная стихия, стихия белоснежных лайнеров, звона бокалов и гламура. «Ветер океана» поднимает небоскрёбы волн, раскачивает палубу, развевает галстуки, фалды модных пиджаков и локоны томных красавиц. Океанский круиз — сеанс захватывающей дух эквилибристики. Сохраняйте равновесие! Не потеряйте голову от палубной качки, от грации длинноногих мулаток и манер принцев голубых кровей.
В 1996 году Рамиль Латыпов провёл полгода в Соединённых Штатах, работая в Калифорнийской пустыне. Серия работ, созданных там, стала ещё одним шагом к пониманию мира и самого себя. Он был впечатлён сложной красотой американских пейзажей, в ткань которых вплетены ленты хайвеев, и ощутил то, что принято называть американским духом.
Аскетичный простор… Песок — до горизонта. Облака в небе — и те, словно дюны. И среди мглисто-охристого марева о чём-то задумалась эта чёрная грация. Стоит «В пустыне» словно опора линии высоковольтных проводов. Стан вылеплен отменно: стальные мышцы и складки облегающей майки решены скульптурно, почти осязаемо. На красном шнуре, один конец которого удерживают длинные цепкие пальцы, а другой, видимо, привязан к линии горизонта. На шнуре, словно на жёрдочке, уселся попугай, такой же странный, но, видимо, разговорчивый. Может, он хоть что-нибудь объяснит?
Харон взяток не берёт, подачек — тоже. Льготы и спецпропуска не действуют. Всё строго по прейскуранту. Не все спешат стать его пассажирами, но всё равно голосуют за него поднятием рук. Единогласно. «Новый Харон» сулит неземные радости, уверяет, что впереди свет новой жизни. Но то — не свет, это отсвет его скрипучей лампады…
Мечта — конструкция ненадёжная. У неё бумажные крылья и хлипкий фюзеляж. Потому и летает она недалеко и небыстро. Эх, ей бы мощи добавить, мотор поставить всамделишный, но нет: серьёзные аппараты у нас другими делами занимаются. Потому, отправляясь «В осень», доверимся судьбе и займём места согласно купленным билетам. Взлётные огни осени снова сулят дорогу.
Весна приходит и приносит с собой в уфимские дворы свежий ветер, радость света и чистоту цвета. «Бельё на весеннем ветру» колышется, словно паруса корабля. Корабля надежды на солнце и веры в то, что лето скоро настанет.
Гоголь, будучи человеком суеверным и осторожным, вряд ли поселился бы в доме под номером 13, но он рискнул. В Уфе ему принадлежит целая улица. На ней растут сугробы, воют метели, вьются позёмки, и только в одном окошке в доме на «Гоголя, 13» мерцает свет дровяной печи, в которой догорает второй том «Мёртвых душ».
Представьте себе, в мир древних бараков тоже иногда приходит весна. Приходит внезапно — спускается на шиферную крышу по радуге, и в этот миг во дворе зацветает черёмуха, и оказывается, что девочка с первого этажа (ещё недавно совсем маленькой была) уже выросла, и мир, в который она вышла погулять, оглушил её пением птиц и ароматами мая. Ей нестерпимо захотелось быть красивой, и эта задача была решена просто и решительно: её старый двор оказался царством одуванчиков. Все девочки хотят быть красивыми, потому многие из них (все они) умеют плести венки. Может быть, этот «Венок из одуванчиков» стал первой короной королевы красоты девочки с первого этажа.
«Грусть-вторжение». Иногда состояния овладевают нами помимо нашей воли. Это изощрённый вид насилия, когда грусть примеренная, как маска, овладевает вами, становясь вашей сутью, и с этих пор вы неразлучны.
Недавно Рамилю Латыпову присвоили звание «Заслуженный художник Республики Башкортостан».
«Давно надо было», — скажет кто-то. Пожалуй. И всё-таки хотелось бы, чтобы высокие звания находили башкирских художников в Башкирии чуть раньше, чем в Британии.