ДАРЬЯ И ДИМ

Графика и живопись — близкие родственники, но у каждого свой изобразительный язык — как и у супругов Дарьи и Дима, работающих каждый в своем поле и даже на разных полюсах, хотя и в пределах одной мастерской. Однако в чем-то они созвучны, несмотря на видимую противоположность жанра и стиля. Инь и Ян — абстрактные понятия в наше время, но если «ценность абстракции определяется возможностью её конкретизации» (Б. Г. Ананьев), то эти два художника, довольно зрелые, хотя ещё не вышедшие из разряда «молодых» — яркое конкретное воплощение этих категорий, некое «согласие противоположностей».
Живопись Дарьи — текучесть калейдоскопических мазков, дробящихся на тёплые и холодные, словно создающих тихие колебания воздушной среды. Это как разговор трав и разноцветных камешков в журчащем ручье, свежесть хрусткого морозца и майский ветер, прохлада и потаённость, это молчаливая бдительность, гибкость и спокойствие. Это сочувственное созерцание, любовь к тайнам прошлого и поэзия человека, крепко стоящего на земле, но устремившего взор к небесам. « Каждое произведение Дарьи Данилиной метафорично, многие — мистичны.., — пишет Светлана Игнатенко, искусствовед, заместитель директора Нестеровского музея по научной работе, куратор выставки. — Это следует понимать как стремление молодого художника, активно исследующего окружающий мир и видящего в нём подчас то, что видеть совсем не хочется, что, возможно, претит молодому сознанию, идеализирующему жизнь и отношения людей, уйти в другую «реальность» — прекрасную, далекую и на первый взгляд недосягаемую. Отсюда в произведениях Дарьи при, казалось бы, вполне реальном сюжете, флёр идеализирующего реальность инобытия, личностная тоска по ушедшей красоте или по той, которая где-то есть, а где — неизвестно. Поэтому так часты в её произведениях мотивы разрушенных храмов. Поэтому и маленький мальчик, облачённый в бескозырку и бело-синюю форму юного моряка, как и ажурная резьба старинных оконных ставен, звучат пронзительным воспоминанием о давно ушедшем времени…»
Иногда в картинах Дарья примеряет на себя «русский» наряд и образ. Это продолжение темы, начатой в «Идентификации» (2017), дань любимому ею русскому модерну (Врубель, Васнецов, Билибин). Такова картина «Птица» (2020), медитативная работа, звучащая как задумчивая, полная глубоких чувств народная песня (но в современной аранжировке) — незыблемость традиций среди тревожности и непрочности нашего времени. Но мажорная тональность ее колористического строя и сюжетов побеждает. С ветхих домишек на улице Пугачёва сдувается пыль, юная зелень бушует вокруг благородных руин, семейная Масленица играет ослепительными красками солнечной зимы, и дочка Марго сияет на дощатом крыльце, как маленький утренний лучик. Ученица Михаила Алексеевича Назарова, Дарья постигала с мастером не только законы композиции и цвета. «Он, как никто другой, умел объяснить, как именно «создать» картину. Главное — не только идея, но то, как на холсте из пятен и линий создать такую гармонию, чтобы ни убавить ни прибавить. Научил думать, глядя на картины…», — вспоминает Дарья.
Графика Дима — воплощение «мужского» менталитета, «ян-качеств». В отличие от воспринимающего, терпеливого, даже жертвенного, несущего покой «инь» — это энергия преобразования, активное и горячее начало, ему свойственна неожиданность идей на грани с эпатажем, чёткость, прямота и решительность в выражении чувств. Это энергия движения, стреляющая векторами различных динамических сил, поэзия полезных инструментов, машин и всяческой технической «утвари», в ней сверкает огонь сварки, доносится скрежет пресса и алхимический шёпот офортного травления. И свою Мадонну с младенцем он разместил в антураже авто с уходящей вдаль лентой дороги (молодая семья любит путешествия, мотив дороги мы видим и у Дарьи). Характерна картина «Передний мост» (2015) — взгляд из-под машины, где он находит красоту в сложном сочленении механических внутренностей, но глобальный подтекст нынешних реалий рисуется сам собой, как часто случается у Дима — на природу давит сверху тяжёлая технотронная мощь, и светлый горизонт мы можем узреть лишь из-под этого бездушного «небосвода». С картиной перекликается и диптих «Поглощение» (бумага, карандаш, 2019)
Серия «Элементы» (2017–2018), где собраны атрибуты от Октябрьской революции, мировой войны до современных армейских предметов, напоминает коллекцию пацифиста, прошедшего горячие точки (где ему быть, слава Богу, не довелось.) «Эмоциональное рисование» этих вещей, по его словам, вылилось в серию общечеловеческой тематики, завершающим этапом которой стал полиптих «Противогаз» (офорт, монотипия). Ранее его графическая серия «Эхо войны» была отмечена как одна из лучших среди молодых художников в конкурсе к 65‑летию Победы в Великой Оте­чественной войне (2010).
Обнажённые человеческие эмоции кричат и мечутся в офортных работах последних лет с говорящими названиями — «Боль», «Отчаяние», «Отрыв», «Молитва», «Диалог», в линогравюрах «Сомнения», «Неопределённость», «Структура», и других работах-знаках как отражение непростого процесса самопознания, экзистенциального постижения мира автора на его пиковых, кризисных точках. Та же экспрессия чувств, попытка передать их с помощью холодной и идеальной геометрии заключена внутри кубических пространств брутальных инсталляций 2020 года — «Куб. Внутри», «Куб. Запутанная история», «Куб. Молчание» (металл, сварка, дерево). Наверное, это очень нелегко — найти и выразить себя в той же профессии, в которой славен был (и будет) его отец Камиль Губаевич Губайдуллин (1949 — 2017) — график колоссального масштаба, мастер больших исторических и философских обобщений. Дим тонко чувствует творчество отца, стараясь унаследовать его главные черты, хотя тот никогда не навязывал ему, каким должно быть искусство. Учёба в Красноярском государственном художественном институте в мастерской Г. С. Паштова сделала многое для становления собственного творческого «я». Теперь они с Дарьей сами педагоги и приходится сочетать творчество с преподаванием. Опыт первой совместной экспозиции, мастерски составленной Светланой Владиславовной Игнатенко, удался, за что ребята ей невероятно благодарны. В грамотной «расстановке сил» отлично просматривается взаимодействие этих двух полярных темпераментов. И если вернуться к категориям инь-ян, можно ясно увидеть общую «третью силу», — энергию сотворения мира, душевную взаимосвязь, энергию любви.