ЗОВ ПРЕДКОВ

Автор — Эльвира Каримова

В Мемориальном доме-музее им. А. Э. Тюлькина — филиале Башкирского государственного художественного музея имени М. В. Нестерова — состоялась выставка «Навстречу фольклориаде» заслуженного художника РБ Фарита Рашитовича Ергалиева (1952–2020), живописца и графика. Все произведения являются собственностью Нестеровского музея.
На примере творчества этого самобытного, чрезвычайно интересного художника мы еще раз убеждаемся в жизнеспособности тысячелетних символов, слышим причудливое эхо голосов древних племен. Можем почувствовать обновление тканей времени в хитросплетении фигур, что вытекают одна из другой, выручают друг друга, подставляя окатанное веками плечо мифологем и тотемных узоров — кускаров и родовых «тамга» — но в современном авторском исполнении. Рутинный серенький порядок в опасности — он разбивается на десятки калейдоскопических форм, образующих собственный, веселый и мудрый строй со своими законами, сродни кайтагской вышивке или безумным ритмам архаических узоров Африки. В пишущем видна жажда спасения от геометрической скуки и косности повседневности, и он находит выход на поляну вечной свежести тюркских орнаментов, чистых цветов, асимметричных пластичных контуров, что завиваются в лабиринты и водят красочные хороводы по закоулкам души. В них можно угадать музыкальные элементы: колки, струны, деки, кнопки современных инструментов переплетаются с силуэтами сакральных предметов — здесь и коромысло, и гребень, и конь, и солярные знаки древних, пришедшие от родоначалия искусств. Автор, подобно поэтам и шаманам, чутко слышал этот зов предков, собирая в полифоничную мелодию голоса неба и земли, воссоздавая на свой лад космогонию солнечного Тенгри. Его реальность структурировалась из обратной связи доисламского тюркского орнамента с нашим настоящим, из той поэтической материи, что выпархивает из глубины веков к нам, улетает в будущее и возвращается обратно — в виде импровизационных композиций — народных, джазовых или блюзовых (картина «Ночной город»). Музыкальность его произведений такова (а музыка не раз спасала его от творческих кризисов), что хочется переложить на ноты его картины, где каждому цвету и узору соответствует свой звук и ритм.
Один из любимых его символов — старейший авторитет в бестиарии разных народов — баран. Он первый в ряду зороастрийских тотемов, уважаемый и у кельт­ских племен, и у эллинов, и в пантеоне скотоводческих народов Средней Азии, Урала, Сибири, Закавказья. Образ несет сложную семантическую нагрузку, но всегда позитивную: это плодородие, солнце, отчий дом, непоколебимость родовых устоев, магическая связь с предками, словно управляющими его поведением и мыслями, зовущими делать то, что не выполнили сами при жизни. Красавец-баран гордо переходит из картины в картину, и любовь художника к «кипчакским тамга» совсем не случайна («Мои кипчакские тамга», «Два времени», «Между небом и землей», «Миф» и др. картины); это не дань этномоде, как было в искусстве модерна. Если вглядеться в географию его нелегкого жизненного пути, становится более понятной вся его образно-стилевая система, ключ к познанию мира. Фарита Рашитовича определяют как представителя современного художественного направления — «национально-романтического этнофутуризма» (Л. И. Лукманова).