Об изломах пространства и судеб

Автор — Хайдар Кульбарисов 

Есть ветхие опушки у старых провинциальных городов. Туда приходят люди прямо из природы. Появляется человек — с тем зорким и до грусти изможденным лицом, который всё может
починить и оборудовать, но сам прожил жизнь необорудованно…
Андрей Платонов «Происхождение мастера»

Юбилейная выставка Исмагила Газизуллина с успехом прошла в Уфимской художественной галерее.

Человек — устройство неприхотливое и по-своему полезное, наделенное своей судьбой и собственной драмой. Герои Исмагила Газизуллина помогают ему лепить угловатую форму, извлекать из палитры пылающий цвет, отороченный жёстким контуром, и настежь распахивать разлетающееся по холсту пространство, превращенное в панораму.
Обитатели «Провинции» торжественны и статичны. Они учтиво подставляют взгляду кубические объёмы, словно ступени, открывая портал в мир таинственной сумасбродной пластики, диковинного колорита и неприкаянного пространства, созданного воображением Исмагила Газизуллина. У «Деревенского дворика» персональная жизнь, в которой тоже свои углы и почти африканские страсти.
Детство, говорят, проходит, пролетает, а у Газизуллина оно мчит на двухколесном велосипеде, скачет по ухабам мятым обручем от бочки. Детство катится по своему маршруту, но, будто озоруя, иногда возвращается. Может быть, на это намекает упругая спираль, расположенная в правой части композиции «Детство».
«Табун пришёл» домой, а вместе с ним вернулась с пастбища вся сложность разноплеменной геометрии. «Дорога в горах» ухабиста, с поломанной линией горизонта, точно серпантин жизни, и конусы света встречных авто хрупче горного хрусталя. «Извозчик» мнит себя Гелиосом, летящим на колеснице по ободу неба: нимб колеса повис над головой.
Иногда Исмагил пишет натюрморты, не снижая при этом драматического накала. «Кукурузный початок» осклабился на столе печальной улыбкой, словно говоря: «Такова жизнь…». «Глухие тени натюрморта», будто споря с названием работы, уводят зрителя в таинственный полумрак, обволакивая оттенками глубокого зеленого цвета, взбудораженного всполохами красного и желтого зарева.
Исследуя мир, Исмагил работает с кропотливостью и тщанием археолога, добывая из вещества жизни артефакты прошлого и настоящего, очерчивая ореал обитания своих современников с их обыкновениями, тщетой жизни, судьбами, нравами и драмой. Так создавались его «Улица Блюхера», «Ясновидение», «Улица детства», будто собранные из черепков — из ярких фрагментов воспоминаний и наблюдений.
Работа «Весна» полна энергичного движения, опрокидывающего пространство, плоскости которого вздымаются и наползают друг на друга, как льдины на реке в пору всесокрушающего ледохода.
«Двое». Тему мужчины и женщины Газизуллин раскрывает неожиданно монументально, с присущим ему драматизмом, брутальной пластикой и отвагой, с внутренним и внешним надломом. Нет, это не лирическая сага, не панегирик вечной любви, а почти трагический рассказ о человеческих взаимоотношениях и невозможности счастья.
Родившись, живя и работая в Ишимбае, Исмагил Газизуллин продолжает осваивать культурное и географическое пространство планеты, преломляя его в призме собственного ощущения и понимания мира.