МИСТЕРИИ ДУХА

Автор — Ирина Оськина, искусствовед 

Борис Самосюк (р. 1957) – живописец, график, заслуженный художник Республики Башкортостан, обладатель Золотой медали Союза художников России «Духовность. Традиции. Мастерство». Окончил художественно-графический факультет Башкирского государственного педагогического института. Произведения хранятся в Башкирском государственном художественном музее им. М. В. Нестерова, Московском музее современного искусства, Ирбитском, Екатеринбургском, Челябинском, Ростовском, Калининградском музеях изобразительных искусств, Магнитогорской картинной галерее, художественной галерее г. Маастрихт (Голландия),
Музее современного искусства г. Байё (Франция) и др.

Есть художники, чей путь сродни пути альпиниста, которого всегда манят вершины и открывающееся за ними нечто, ещё не изведанное ими. Борис Самосюк — из числа этих ищущих, вечно находящихся в пути. На протяжении этого пути, выстроенного, как и полагается искусству (или предполагается, по крайней мере!), на стремлении к совершенству, уфимский художник Борис Самосюк ни разу не останавливался на достигнутом надолго: каждая взятая вершина становилась отправной точкой для новых исканий. Именно эти искания художника (смелые — порой до дерзости), стремление к пониманию сути не только самого искусства, но и человеческого бытия, позволили мастеру сохранить индивидуальность. Его работы всегда наполнены серьезным содержанием, а творчество в целом разно­образно по тематике и жанрам, обширно по охвату техник: линогравюра, офорт, акварель, авторская техника, пастель, живопись. В этом творчестве нет ничего случайного, надуманного и поверхностного. Оно логично и целостно. Но, что самое главное, — от раннего периода и до сегодняшнего дня оно притягательно интеллектуальной наполненностью, глубиной мысли. Свидетельство сказанному — выставка, открывшаяся 14 марта в Башкирском государственном художественном музее им. М. В. Нестерова. Она ретроспективна, невероятно качественна по исполнительскому уровню работ, прекрасно иллюстрирует логику развития творчества художника, уровень мастерства, широкую амплитуду его художественных интересов. А вдумчивому зрителю в композиционных жанровых работах открываются настойчивые поиски художника и его размышления о сути человеческого бытия, истории формирования духовных устремлений, верований и ценностей человечества. Только бы зритель был готов к монологу художника. А ещё лучше — к диалогу с ним…
Помните, как в постсоветское время активно отказывалось искусству в содержательной и воспитательной его составляющих? «Искусство не должно поучать», «оно должно быть свободно от идейного содержания». И долго, и упорно «освобождали»… Разумеется, под «идейным содержанием» подразумевалась некая внутриполитическая составляющая, но получилось так, как получилось — вместе с мыльной водой ребеночка всё-таки выбросили! Принцип «Позволено всё, что не запрещено» дал свои результаты — искусство «освободилось»! Да так, что сегодня уже трудно найти в экспозициях многих выставок серьезные, качественные в профессиональном отношении и глубокие по содержанию крупные композиционные работы, заставляющие зрителя остановиться и приглашающие его к размышлению и собственному поиску вечных истин. Но кто сказал, что искусство, даже «бессодержательное и безыдейное», при этом перестаёт формировать личность зрителя? Одна из функций искусства (и никакая свобода не в силах лишить его этой его функции!) — воспитательная, формирующая не только эстетический вкус зрителя, но и его человеческую позицию, стимулирующая или, напротив, — исключающая его интерес к познанию мира или, наконец, просто к знанию! И в этом отношении выставка Бориса Самосюка воспринимается — без преувеличения — как вызов художника (и музея!) тому «безыдейному», малосодержательному и подчас малопрофессиональному, чем сегодня наводнено искусство.
«Притча», «Великая блудница», «Исход из Египта», «Путь», «Моление о чаше», «Ковчег Ману», «Мистерии духа», «Рыбаки из Вифсаиды», «Люди улицы», «Всадники» — его работы и целые их серии открывают зрителю не только профессиональные качества живописи и графики мастера — его замечательный рисунок и удивительную гармонию цветовых аккордов, технические находки и безупречные композиции, но и глубокий мир художника образованного, читающего, думающего, не прекращающего духовный поиск. Для серьезного мастера творчество — это, прежде всего, форма отражения его мировосприятия и миропонимания. А когда ему удается при этом вовлечь зрителя в круг общечеловеческих проблем, заразить энергией знания — вот тут-то и начинается пространство настоящего, глубокого искусства, со всеми его изначально безусловными, вечными функциями — не только рекреационной и эстетической, но и коммуникативной, воспитательной, просветительской и другими.
Жанровый состав выставки разнообразен. Рядом с трагической (по своей сути, образному содержанию и даже колориту) ранней картиной «Путь» (1994), появление драматических образов диптиха «Люди улицы» («Слепой», «Нищенка», 1997) вовсе не случайно в творчестве Бориса Самосюка. В контексте выставки, рядом с работами духовного плана и этот диптих тоже становится одной из опорных точек в размышлениях и рассуждениях о сути и сущности человеческого бытия, о праведности и несправедливости, вере, страдании и сострадании. Это — к вопросу об идейности и идеологии искусства. Разве сможет безразлично пройти и мимо людского горя тот, кто мысленно прочувствовал страдания Христа и вселенские трагедии, чтобы затем воплотить их в собственных произведениях? К слову сказать, диптих был создан в нелёгкие для страны годы, когда довольно значительную часть выставочных площадок занимали индифферентные пейзажи, натюрморты (нередко салонные) и неформальная живопись, активно набиравшая силу. Устоял художник в водовороте «свободы», а точнее — аномии, принятой за свободу.
Именно в непростые девяностые годы появляются в творчестве художника и графические серии «Библейские сказания», «Крылья», «Откровения Иоанна Богослова», выполненные в найденной им авторской печатной технике, со сложными обертонами колорита, способными придать печатному листу свет и глубокое пространство. Чуть позднее — на самом сломе веков художник обращается к теме общечеловеческого культурного наследия («Моление о солнце», 2003, «Сны Пенджикента», 2003, «Стена времени», 2005 и другие). Логика их появления в творчестве художника становится понятной уже из самой экспозиции выставки.
Значительную часть этой экспозиции составляет пастель. Техника пастели у многих ассоциируется с камерными пейзажами, натюрмортами, реже — композиционными мотивами. Сложные необычно крупноформатные для этой техники пастели Бориса Самосюка — явление необычное не только для респуб­ликанской, но для российской пастели в целом. Безупречные в техническом исполнении, они отличаются мастерством грамотного композитора и великолепного колориста, но главное — невероятной энергией и глубиной мысли.
Солнечные и жаркие или, напротив, обволакивающие спускающимися сумерками и обдающие холодом пейзажи, полные света натюрморты, исполненные мудрого покоя и неспешности жанровые композиции — они завораживают той магией искусства, которая способна вызывать в зрителе огромную и разно­образную гамму чувств. Не скучная экспозиция, не однообразная! Но, конечно, основную часть выставки составили работы философско-духовного плана, рассчитанные на думающего и ищущего зрителя, умеющего не только смотреть, но и видеть! «Рыбаки из Вифсаиды», «Четыре Иуды», «Красные камни Иерусалима» и «Черные камни Капернаума» — они даже названиями порой ставят зрителя перед необходимостью поиска и узнавания тем, имен, образов. Мудрая неспешность в диптихе «Пасхальная трапеза» (серия «Камни Иерусалима», 2015) и потрясающие своей печалью и благородством образы Марии с младенцем и Иосифом в работе «Отдых» (2022) отправляют к наследию классического искусства. При этом безусловная, абсолютная самостоятельность трактовок и индивидуальность художественного языка, без преувеличения, обеспечивают работам уфимского мастера статус новых открытий в пастели в частности, и в живописи в целом.
Мистерии духа… «В глубине духа рождается Христос, проходит свой жизненный путь, умирает на кресте за грехи мира и воскресает. Это и есть внутренняя мистерия духа. Она раскрывается в духовном опыте, она ведома всякому рожденному в духе, и она описана мистиками как путь внутренней жизни», — писал Николай Бердяев в своей работе «Философия свободы духа». Мистерия духа — это таинство, это великая тайна, которую в древние времена хранить должны были и мистагоги и те, кто участвовал в мистериях. Но… вот перед нами — экспозиция выставки, открывающая думающему зрителю пути поисков собственного кода истины, тайны формирования собственной души и духа… в откровениях художника.