Натюрморты Рашита Хабирова

Творчество Рашита Хабирова — яркое проявление современного классического реализма, строгим последователем которого он является со времён учёбы на факультете живописи в Московском государственном художественном институте имени В. И. Сурикова. За свою более чем 40‑летнюю художественную деятельность он получил широкую известность в стране и за рубежом не только как портретист, пейзажист, автор жанровых композиций, но и как блестящий мастер натюрморта. «Ортодокс реалистической живописи», Хабиров поднял этот жанр на новую ступень. Изучая классический натюрморт по образцам мастеров разных эпох — позднего Возрождения, малых голландцев, русских и советских классиков живописи, он создал «новую реальность» — мир «вещей в себе», рассказывающих историю народа посредством предметной жизни, притом поэтическим, чистым и возвышенным языком. Атрибутика башкирских воинов, национальные орнаменты и бытовая утварь милой среднерусской старины — цель не только в достоверности композиции, хотя достоверность предметов почти осязаема. Автор показывает слияние материального мира с духовным, с миром чистоты и бесхитростной священной правды, что была свойственна нашим предкам и восхищает нас сейчас.

«Герои» натюрмортов неподвижны и молчаливы, но за них говорит сама история. Они подобраны вдумчивым оком художника таким образом, чтобы приобрести «вид прекрасного хора вещей», где каждая форма и фактура — дерево, медь, ткань, металл, керамика звучат в унисон друг другу собственным, исконным голосом, не перебивая и не крича, но создавая определённую гармоничную мелодию, очень уютную и словно знакомую с детства. Связанные медовым, мягким светом тёплой цветовой гаммы, где часто доминируют «народные», символические красный и золотой («Яугир юлы» — «Путь воина», 2016, «Красная смородина», 2000, многие другие работы), предметы словно заряжены любовью и мастерством их создателей. «Старинные, единичные вещи, каждая из которых — создание чьих-то талантливых рук, достойны того, чтобы ими любовались, восхищались люди», — утверждает Рашит Хабиров. За каждой из этих вещей стоит человек. Кажется, что кто-то только что заботливо начистил и аккуратно разложил предметы и тихонько вышел из комнаты. Брутальный беспорядок композиций — это не для Рашита; каждая вещь должна иметь своё достойное место и выглядеть на все сто.

Темой истории и культуры башкирского народа, его национальной природы и характера не исчерпывается важность этих натюрмортов. Как писала блестящий искусствовед Эвелина Павловна Фенина, «этот художник искусно уходит от чисто национальной темы, утверждая приоритеты общеэстетического в искусстве… Создаётся единый сильный эстетический объект». Это относится и к тем работам Хабирова, в которых даже современные «дачные» сюжеты приобретают вневременное значение («Самовар и колокольчики», 2001, другие картины), и детали ушедшего прошлого словно пробуют голос в новой акустике. «Ласкайте детали, божественные детали!», — призывал Владимир Набоков. И мы видим, с какой ласковой, безупречной точностью изображены и венские стулья веранды, и цветы на деревенском полотенце, и самоварная медь, и чайные приборы. Атмосфера радостной свежести летнего утра подчёркивается фрагментом зелёного пейзажа за окном. Пейзаж, как и фрагменты интерьера, является необходимой составляющей «дачной» композиции и возникает во многих работах. Автор намеренно исключает атрибуты сиюминутного, суетливого настоящего, и время на картине как бы зависает — эта веранда с лужайкой и лесом вдали могла быть написана и в прошлом веке, и раньше, где-нибудь на писательских дачах в Переделкино или в старинной чеховской усадьбе, или в среднерусской глуши Паустовского.

Картина «Мельница» (2002) выдержана в пастельных, словно подёрнутых мучной пылью тонах, без декора, но разнообразная фактура крестьянских мукомольных атрибутов выписана в высшей степени достоверно, с тонкой чуткостью к материалу. Сосновые брёвна, лошадиный хомут на стене, ржавая бочка, холстина мешка и керамика горшка, долблёное корыто и сито — у каждого своя фактура, но весь этот «коллектив» согласен и слажен между собой, за счёт извечной, исконной «искренности» предметов. Иногда они словно теплятся собственным светом. Формула света в теории относительности — это превращение массы в энергию и энергии в массу. В работах Хабирова видно, как масса статичных предметов излучает особый вид энергии — у него своя формула света.

Среди малоформатных натюрмортов — спелые вишни и земляника, цветы, а также итальянские театральные маски и сияющие балетные пуанты — автор словно понемногу открывает перед нами всё то торжествующее многообразие жизни, что соединяет, подобно тетиве лука, наше прошлое с настоящим и будущим, а земное — с небесным.