Облака. Другое пространство

Уфимский художник Виктор Рязанов не сразу начал писать как абстрактный живописец. Но когда проникся идеями беспредметности, он понял — это его путь. «Абстракция — это особый уровень сознания, который делает тебя инакомыслящим, другим», — говорит художник. В истории советского искусства с конца 1950‑х по начало 1970‑х годов — это время знакомства с абстрактным экспрессионизмом и ташизмом. Типические образы ташизма, одного из абстрактных направлений второй половины ХХ века, основаны на игре мощных, крупных мазков. Это направление редко включает символически знаковые элементы, исходя из чистой ритмики артистического жеста или из обобщённых пейзажных впечатлений, представляющих собой своего рода «абстрактный импрессионизм». Виктор Рязанов в своём творчестве удачно сочетает его элементы с символическими знаками. С одной стороны, он выступает продолжателем традиций башкирской живописи, насыщенной градациями различных цветов, вкладывая в ткань холста индивидуальную энергетику через краску, её оттенки, фактуру. Кисть его словно бы помнит зрительные формы, она оттеняет, проводит контур. В живописи угадываются природные цветосочетания, так как художник активно использует оттенки и тона цветов, характерные для иллюзорной пространственной живописи.

С другой стороны, в произведениях Виктора Рязанова наблюдается интерес к формам, характерным для супрематизма. Есть в работах и какая-то изначальность, языческая грубость, которая сказывается в стихийности кисти и интуитивной тяге к древним, простым формам. Крупные цветовые плоскости, большие размеры холста — к ним Виктор Рязанов проявляет интуитивную тягу. В этом смысле ему близко творчество американского художника Марка Ротко (1903–1970), произведения которого для многих российских художников стали настоящим откровением.

Живопись Виктора Рязанова есть воплощение жизни, но прежде всего в её ощущениях и чувствах. Он не стремится выявлять эстетику в окружающей действительности, а ищет внутренний чувственный её эквивалент и воплощает свой опыт в цвете, его сочетаниях. Крупные пятна краски, сочетающиеся в гармоничные или контрастные цветосочетания, несут в себе общий драматический камертон. Будто бы на наших глазах происходит столкновение жизни и смерти, света и тьмы, жара и холода.

Большинство произведений на выставке называются облака. Виктор Рязанов с детства восхищался облаками, их масштабностью и красотой. Ему захотелось написать в картине только облака. Коллеги советовали ему оставить хотя бы полоску земли. После мучительных поисков Рязанов убрал землю, и всё встало на свои места, картина получилась. Потом было другое облако, затем другое…. В этом отрыве от земли была некая символичность. Художник сознательно устремил свой взор к небесам в поисках того, чего не находил на земле — «другого пространства». А в какой-то момент, поняв, что облако — самая что ни на есть абстрактная форма, Виктор Рязанов нашёл свой индивидуальный выход в беспредметность. Картины он называет не композициями, как это принято у художников абстракционистов, а облаками — «Облако. 20» (2010), «Облако. 54» (2023).
В Уфе на рубеже ХХ–XXI веков были художники, которые проявляли интерес к абстрактному искусству, среди них и Виктор Рязанов, который настойчиво и последовательно реализовал себя в этой области. Его абстракции не умозрительны, они напрямую связаны с его чувственным опытом. Удачно соединив элементы ташизма с супрематизмом, Виктор Рязанов вместе с тем насытил искусство глубоко личными, во многом драматичными чувствами. Россия — страна минора, считал великий русский композитор Георгий Свиридов. Это мнение разделяет и Виктор Рязанов, русский человек по своему духу и творчеству. В нём парадоксально уживаются традиции язычества и христианства, ему свойственно сострадание ближнему, а также внутренний, заложенный в генах «нонконформизм».

Представленные на выставке произведения 2010–2023 годов свидетельствуют о новом этапе в творчестве художника. Холсты приобрели необычайную глубину цвета. Весь драматизм чувств, который прежде выражался во взрывах ярких контрастных красок, приобрёл моноцветную сдержанность. Появился «объём» в насыщенности и глубине накопленных художником ощущений, настраивающий на вдумчивое и тихое созерцание.