ЕГО ВЕРСИЯ СКАЗКИ

«Если бы люди знали, как приятно ходить по крышам, они давно перестали бы ходить по улицам».
Астрид Линдгрен

Уютное жилище — мастерская — музей открыт для посетителей с конца 2021 года. Из художественной мастерской и семейного гнёздышка он постепенно преобразовался в самостоятельный художественный проект, который и меняется, и остаётся неизменным, и всегда полон неожиданных контрастов. Воспаряя над городской суетой и рутиной, словно улыбка Чеширского кота, он всё же абсолютно материальный, солидный, четырёхуровневый (около 300 квадратных метров), живой и дышащий всеми ветрами … и веяниями искусства. Молодые люди выходят оттуда умудрёнными и окрылёнными, а старики могут заново почувствовать себя беспечными сорванцами на пике молодости, поменять фокус зрения — такова магия места. Взрослые здесь становятся детьми, а дети учатся взрослеть, постигать огромное разнообразие мира. Основатель и гостеприимный хозяин Максим Холодилин, художник, галерист и «строгий романтик», человек энциклопедического кругозора, определяет его так: «Дом, построенный вокруг моей личной жизни, путешествий, творчества, галереи «Х–МАХ», семьи (для меня всё это неразрывно), что я и пытаюсь какими-то фрагментами осветить в экскурсиях, которые я тоже воспринимаю как художественное действо, своеобразную перформативную практику».

Здесь происходит немало интересных событий — непринуждённые беседы об искусстве, перформансы, предложения руки и сердца, музыкальные квартирники самых разных направлений, дружеские чаепития, любование состояниями дня и вечера на открытом периметре крыши, на фоне масштабной панорамы столицы с высоты птичьего полёта. Дом полон очаровательных «привидений», он изобилует «пищей для души и ума», где каждый посетитель находит своё, важное и интересное. Артефакты истории, философии, литературы, изобразительного искусства от классических образцов до самого эпатажного модерна поют здесь на самые разные голоса, непостижимым образом сливаясь в гармоничную симфонию, а религии и мнения уважительно дают друг другу высказаться. Вернее, им помогает говорить хозяин и экскурсовод, он же и главный экспонат-рассказчик — ведь с каждым предметом, уголком и «уголком уголка» связана своя история.

Японские ритуальные ворота «тории», с которых начинается встреча с чудесами; маски и статуэтки разных народов и времён; сарматский меч IV века до нашей эры; «башкирская Джоконда» кисти Рашита Нурмухаметова; шаманский бубен и коллекция курительных трубок; весёлые конструкции из кованого железа; диджериду работы Ивана Нараяны и Ляли Галеевой; парадная шинель самого Максима (в молодости кадрового военного); дверная ручка работы знаменитого питерского мастера Штакеншнейдера в виде орлиной лапки… Но нет, перечислить даже малую часть «чудес» не представляется возможным. Картины, картины — пастельный натюрморт Адии Ситдиковой, священная корова Василя Ханнанова, редкие иллюстрации Айрата Терегулова, автопортрет Юрия Уждавини, работы Хайдара Кульбарисова, Юрия Татьянина, Наиля Байбурина, Радика Мусина и многих, многих других художников, среди которых друзья и коллеги хозяина, известные и неизвестные авторы, живые и уже ушедшие. Высокие анфилады комнат как бы плавно перетекают друг в друга — здесь есть и «зелёный дубовый английский кабинет», и библиотека редких изданий, и крутой чердак-мансарда, местечко, где можно помечтать, и другие самые неожиданные рекреации. Пространства и образы связаны концептуально, логически взвешены, причудливые эффекты света и «рифмы» цвета и форм дополняют особую атмосферу чуда. Особый вид коммуникации — ты находишься внутри и можешь в прямом смысле прикоснуться к некоторым артефактам, почувствовать энергетику материала, его вес и форму. Максим называет эту связь предметов, образов и уголков интерьера и экстерьера «визуальными схемами», создающими ощущение культурной сопричастности. Если говорить вкратце и в общем, что в данном случае очень нелегко, Максиму как художнику важно пространство открытия. Он с изысканной простотой и отменным вкусом открывает нам себя, и через себя открывает нечто новое и прекрасное, используя и старое, что эстетически органично вписывается в его концепцию культурного поля. Парадокс уже в том, что андеграунд поднят на высоту многоэтажки, откуда лучше понимаются глубина, целостность и взаимодействие различных культурных пластов, тонкий баланс духовных и материальных ценностей.
«Жизнь — целое искусство, жить — значит сделать художественное произведение из самого себя», — писал Фёдор Михайлович Достоевский. Этому утверждению как нельзя лучше отвечает modus vivendi Максима Холодилина, что левитирует над Уфой и наглядно восполняет дефицит культурных событий современного периферийного бытия. Дом Карлсона с его тайнами всегда открыт для «взрослых детей» с неравнодушным умом и трепетным сердцем.