Вектор развития Нелли Кадраевой

Неоднократно, ещё со студенческих времён, Нелли Кадраева играла сольные и камерные концерты в Концертном зале УУИ, Шаляпинском зале УГИИ и органном зале Башкирской государственной филармонии. Из последних крупных концертов, проведённых в Уфе: в 2015 — сольный в БГФ (Соната К. Ф. Э. Баха, Вторая соната Д. Шостаковича, фортепианная сюита «Ночной Гаспар» М. Равеля и Вторая соната С. Рахманинова); в 2016 в органном зале БГФ — концерт камерной музыки с Иваном Подьячевым (альт, Финляндия). Грандиозный концерт состоялся в Шаляпинском зале Уфимского государственного института искусств в 2017 году. Условно названный «Вечером сонат», он стал своего рода толчком для выдвижения пианистки на премию им. Шайхзады Бабича. В его сложнейшей программе значились «Аврора» (Соната № 21) Л. Бетховена, Вторая соната Р. Шумана, Третья соната Ф. Шопена и Пятая соната А. Скрябина.

Уже один столь внушительный список произведений позволяет с уверенностью сказать, что характерная черта исполнительского искусства Нелли Кадраевой — это способность не только охватить авторский замысел масштабных сочинений, но и донести его до слушателя. В этом сходятся мнения и публики, и коллег.

Почему именно такие произведения привлекают внимание пианистки? С этим вопросом я обратилась к Нелли Маратовне.

— В небольших сочинениях мне несколько «тесно». Для меня нет стилистических ограничений, поэтому в моём репертуаре самые разные произведения — от барокко и классицизма до современных авторов. В этом отношении я не делаю каких-то различий. Важно другое: своего рода дуализм, единство (и борьба!) противоположностей. И если говорить о масштабных сочинениях, то драматургия именно сонатной формы построена, с одной стороны, на контрасте тематизма, а с другой — на том, как в итоге эти контрастирующие темы объединяются. Для меня невероятно важен этот аспект — контраста и общности. А покуда не увижу этого в произведении, как этот конфликт разрешается (хотя это происходит далеко не всегда), я не приступаю к его исполнению. Вероятно, поэтому я имею некоторое тяготение к сонатам самых разных эпох и авторов, поскольку именно здесь находит своё глубинное отражение диалектический принцип единства противоположностей, принцип контраста и общности идей. В сонатах, в сонатной форме я нахожу и постановку, и решение подобных эстетических задач. Кроме того, эта форма созвучна моему мировоззрению, а, соответственно, мне проще передать в ней своё видение не только авторского замысла, но и собственной интерпретации. Я не играю сочинений, имеющих, если можно так выразиться, «интерпретационный потолок», то есть таких, в которых я не вижу или пока не могу увидеть содержательного масштаба, в которых нет развития и с которыми я сама не развиваюсь.

То же самое отношение к любым действиям. Я стараюсь не делать ничего того, что ведёт в тупик, не направлено на развитие.

— В связи с этим у меня два вопроса. Первый: как вам пришла идея уехать учиться в Казанскую консерваторию?

— Мой казанский профессор Евгений Владимирович Михайлов хорошо знаком уфимской публике. Он нередко даёт концерты в БГФ. И вот как-то в очередной его гастрольный приезд в Уфу мне довелось поучаствовать в его мастер-классе. Тогда меня очень увлекло его педагогическое мастерство. А исполнительским искусством Михайлова я была очарована задолго до этого. Захотелось учиться у такого большого профессионала. А, может быть, здесь мною уже был достигнут определённый «потолок» и захотелось брать новые высоты, ведь совершенству, как известно, нет предела… Поэтому и был осуществлён такой «квантовый скачок».

— С этим всё понятно. Второй вопрос: что подвигло вас вернуться обратно в Уфу, ведь, как я понимаю, в Казани всё складывалось весьма удачно?

— Как бы пафосно это ни звучало, но я всегда чувствовала ответственность перед моими учителями из училища. И даже находясь в Казани, всегда была в курсе уфимской ситуации. А когда ушла на заслуженный отдых моя наставница в училище, я остро почувствовала, что нужна здесь. Дело не только, и не столько, в том, что я выпускница УУИ, но в том, что настало время делиться тем, что я знаю и умею в профессии. И было бы неправильно отдавать эти знания «на сторону». Это сильно отравляло мою вполне устроенную в профессиональном смысле жизнь. Понимаете, кровь должна обновляться — мы должны постигать профессиональное мастерство в других городах и даже странах, но для того, чтобы вернуться домой и отдавать свои знания здесь (курсив мой — А. С.). Мне было и есть что сказать моим ученикам. Огромную роль в ощущении правильности выбора сыграл тот факт, что меня здесь по-настоящему ждали и желали видеть. Ко мне всегда хорошо относились и коллеги, и руководство. Мне же, в свою очередь, очень хотелось подготовить достойную смену моим преподавателям. Искренне надеюсь, что я и сама нахожусь в числе этих достойных.

— Совершенно очевидно, что именно так оно и есть!

— Спасибо. Могу сказать, что в какой-то момент я остро почувствовала свою ответственность и задала себе тот сакраментальный вопрос: кто, если не я? Кто продолжит эти славные (а это действительно так!) традиции, сложившиеся в нашем училище? Взяв на себя эту ответственность, я пытаюсь её достойно нести и стараюсь делать своё дело максимально хорошо.

Второй момент связан с тем, что в училище очень долго не было играющих преподавателей, педагогов‑исполнителей, и сейчас мы стремимся вернуть утраченное. Да, на это уйдет определённое время, но, думаю, всё у нас получится. Главное — показать направление.

От всей души хочется пожелать Нелли Маратовне Кадраевой терпения и успехов в её столь искреннем и бескорыстном деле. Ведь преподавательская работа — это действительно подвижничество, которого осталось так мало в современном, ориентированном на материальный аспект мире. Пусть ваши ученики приносят вам радость, а ваша собственная исполнительская практика длится ещё долгие-долгие годы!